— Красивая девушка, — похвалил мой выбор Хантиль. — Отец подбирает ей богатого мужа.
— Я по его меркам богатый муж или не очень? — задал я вопрос.
По меркам Халеба, владелец сада или поля — это средний класс. У меня два поля, то есть я или верхний слой среднего класса, или нижний высшего.
— Я слышал, что за нее просили мину (примерно полкилограмма) серебра. Если сможешь столько заплатить, то богатый, — ответил он.
Большую сумму заламывают, когда жених не подходит. Так что торг возможен, потому что я выше по имущественному положению, чем семья невесты. Для нее это будет шаг вверх.
— Многовато. Мне надо еще поле удобрить, вспахать, засеять и дождаться урожая, — сообщил я.
— А что ты возишь на него? — поинтересовался хозяин постоялого двора.
Видимо, ответ на этот вопрос нужен всем жителям Халеба.
— Вещества, которых не хватает здешней почве, чтобы давать высокие урожаи. Весной посмотришь, какой будет у меня и какой у моих соседей, — рассказал я и сделал встречное предложение: — Сейчас готов заплатить сорок шиклу (триста тридцать шесть граммов). Больше только весной, но так долго ждать не могу; хозяйка в дом нужна; кого-нибудь дешевле найду.
— Хорошо, я поговорю сегодня с Макузи. Мне все равно надо с ним встретиться. У него тоже есть кобыла, которую надо покрыть, заодно и о дочке разузнаю, — согласился он и добавил, оскалив в ухмылке желтоватые крупные, как у лошади, зубы: — Если срастется, покроете обеих!
8
Макузи-садовник оказался хмурым чернобородым зеленоглазым мужчиной тридцати двух лет. Видимо, имея трех сыновей и трех дочерей, причин для радости маловато. Волосы прямые, не завивает по ассирийской моде и одевается просто, не по достатку, не сравнить с женой и дочкой. Калым его устроил. Хотел узнать у меня, когда получит его и какое потребую приданое. Принято за невестой давать не меньше половины того, что заплатит жених, но товарами домашнего обихода: постельные принадлежности, одежда, обувь, ткани, посуда… — то, что изготовят в семье, пока девушка войдет в пору.
— Заплачу жемчужиной. Могу отдать прямо сейчас, могу завтра продать ее, получишь серебром, — предложил я.
— Лучше серебром. Хочу соседний сад купить. За него просят пятьдесят шиклу, — поделился он.
— Я могу договориться с шакну Базумом. Он отдаст сад за жемчужину. Очень любит их, — предложил я. — За две такие же купил у него два поля, которые намного больше и дороже, чем сады.
Пришлось мне и на следующий день устроить выходной. Рано утром отправился в административный квартал в центре города, где проживал шакну Базум. Как только сказал, что пришел по поводу приобретения сада, меня тут же отвели к евнуху, который все еще завтракал, облаченный в тунику из прозрачной ткани, через которое просматривалось жирное, складчатое тело. Ел из бронзовой посуды руками, как здесь заведено. Судя по аромату и хрустящей корочке, в данный момент расправлялся с курятиной, запеченной с медом. Пока я путешествовал по времени, кулинария сделала мощный рывок и в эти края добрались петухи в прямом и переносном смысле слова.
— Ты меня обманул в прошлый раз, заявив, что больше нет жемчужин! — обиженно произнес он и начал облизывать пухлые пальцы, чтобы не испачкать украшение.
— Я сказал, что нет лишних. Потребовалось много чего купить и многие работы оплатить, чтобы обустроиться в подвластном тебе городе, — сказал я, отдавая жемчужину.
— Договорился бы со мной и получил бы всё, — произнес он и расплылся в по-детски счастливой улыбке, разглядывая перламутровый шарик не совсем правильной круглой формы.
— Я бы с радостью, но дело в том, что обеспечить меня женой ты не сможешь. Именно за нее отдам сад, который получу от тебя, — сообщил я.
— Меня боги избавили от этой напасти, — на полном серьезе признался он.
— Не всем так повезло, — с наигранным сожалением произнес я.
Евнух посмотрел на меня подозрительно: не насмехаюсь ли? Мое лицо было каменным, серьезнее не придумаешь.
— Ладно, иди к писцу, пусть оформит сад на тебя, — разрешил шакну Базум.
Писец, получив один шиклу серебра за напряженное выцарапывание символов тростинкой на мягкой глиняной табличке, а потом на «конверте», записал имущество на моего тестя Макузи, который стоял рядом и все еще не верил, что вопрос будет решен так легко и быстро.
Видимо, сэкономленные девять шиклу не давали ему покоя, поэтому предложил:
— Заберешь Ашму сразу или барашка зарежем? — и сам же ответил: — Лучше отпразднуем, а то подумают, что не рад, что выдал дочку за тебя.
Барана купил он, а я подогнал большой кувшин ячменного эля, потому что прошлогоднее вино стало совсем паршивым, а молодого еще нет. Животное зарезали и большую часть сварили в бронзовом котле, а меньшую по-быстрому запекли на углях на железной решетке. С этой местной разновидности шашлыка и начали трапезу. Во дворе за столом в тени сели на две лавки жених, тесть, братья невесты и три соседа. Женщины подавали на стол. Мясо, запеченное и отваренное, ели с пресными лепешками. Оно было горячим, обжигало пальцы. Как догадываюсь, мои сотрапезники редко едят мясо, только по праздникам. Я-то во время работ за городом постоянно подстреливал какую-нибудь съедобную птаху, чаще утку. Готовили ее вместе с перьями под костром, предварительно, обмазав глиной. К вечеру была вытомлена очень хорошо, мясо прямо таки таяло во рту. Да и вкус лучше, чем у баранины, которую надо готовить со специями.