— Я беру переднего, а вы остальных по порядку, — тихо передал я лучникам, прятавшимся правее от меня, ближе к каравану, и напомнил: — Без приказа не стрелять.
Время сразу стало резиновым. Такое впечатление, что люди и животные почувствовали, что их ждет впереди, и замедлили шаг. Через просветы между мелкими жесткими листочками я наблюдал, как к нам приближается всадник в шлеме с бляхой. Казалось, что он только делает вид, что движется вперед, а на самом деле топчется на месте. Я закрывал глаза или наклонял голову и пялился на примятые желтые травинки, чтобы не нервничать. Когда вновь смотрел на цель, она оказывалась немного ближе, как бы прыгнув вперед. Я дал всаднику прожить еще метров двадцать, но в этот момент раздался женский вскрик. Кто это был, я не увидел, и почему закричала, не понял. Может быть, заметила кого-то из лучников в засаде, а может, причина была другой, никак не связанной с нами. Теперь уже поздно выяснять, потому что у моих соратников не выдержали нервы, встали во весь рост и начали стрелять. Я тоже поднялся и выпустил каленую стрелу с шиловидным стальным наконечником по всаднику, который правой рукой поднял копье острием вверх, а левой пытался переместить вперед щит. Попал ему в район сердца. Стрела влезла почти наполовину древка. Всадник выронил копье и наклонился вперед. Щит сполз, шлепнул коня по левому боку. Жеребец шарахнулся, скинув безжизненное тело. В этот момент моя вторая стрела нашла бездоспешного лучника, который стрелял по нам из-за арбы. Высунется, выпустит стрелу, спрячется, достанет следующую. Мне он был виден на всех этапах маневров, поэтому поразил, когда он чувствовал себя в безопасности и не контролировал ситуацию. Попал ему немного ниже шеи. Лучник пошатнулся, схватился за брус кузова арбы, пытаясь устоять на ногах, которые подогнулись, и упал сперва на колени, а потом завалился ниц, сломав, наверное, древко. Не люблю, когда портят мои отборные стрелы.
В этот момент к каравану прискакали наши копейщики. Делать им было уже нечего, разве что раненых добить и не дать разбежаться тем, кто шел с караваном. Несколько человек таки нырнули в кусты, растущие на противоположном холме. Кому-то ведь должно повезти.
Первым делом я посмотрел, что вез перегруженный мул. Оказалось, что очищенный хлопок, длинные волокна. Здесь он пока не растет. Могли привезти из Индии или Египта. Почему именно в таком виде, а не готовой тканью — вопрос на засыпку. Может быть, на гигиенические тампоны для богатых дам или для чего-нибудь более экзотического. Аборигены иногда додумываются до такого, что даже мой извращенный ум вгоняют в непонятное.
Добычи взяли много и разной, в том числе украшения из золота, серебра, драгоценных камней. Сейчас каждый богатый человек, будь то мужчина или женщина, носит не меньше пары браслетов, а порой и все три: на запястьях, выше локтей и на голенях. Плюс сережки, перстни, бусы, ожерелья, броши, заколки плащей, пряжки ремней и на обуви… Всё, что можно украсить, должно быть приведено в надлежащий вид, и всё, что нельзя, тоже. Половину провианта надо будет отдать снабженцам и треть добычи — Синаххерибу. Я предложил всучить ему все самое объемное и дешевое, включая хлопок. Меня не поняли и предали молчаливому осуждению. После чего отобрали для наследника престола самые ценные украшения, явно превышающие треть стоимости добычи. В общем, несерьезные грабители, лучше с такими не связываться.
12
Как я и предполагал, Синаххериб даже не глянул на преподнесенные ему драгоценности, несмотря на то, что на нем было шесть золотых браслетов и столько же перстней с лазуритами. У него таких побрякушек, как грязи. Наверное, носит их, как символы статуса. После чего он лениво махнул сотнику Пашруме, чтобы проваливал. Тот, низко кланяясь, отошел задом на три шага, после чего развернулся и быстренько потопал к своим подчиненным. Предстояла самая важная часть похода — раздел добычи.
Мне наследник престола сказал совпадающее по смыслу, но не по форме:
— А вы, Штирлиц, останьтесь, — после чего показал на деревянную табуретку по другую сторону стола и сделал жест чернокожему рабу-юноше, облаченному в полосатую, зелено-красно-синюю, набедренную повязку.
Тот сразу ушел в шатер.
— Ты оказался прав, — продолжил Синаххериб. — Ко мне перед самым вашим приходом прискакал гонец из Куммухи. Муватталли сбежал в Урарту вместе со своей семьей, бросив подданных на мою милость. Жители столицы просят пощады. Их посольство уже на пути сюда.