Из шатра вышел юный негр с двумя серебряными кубками, наполненными финиковой бражкой. Один был поставлен передо мной. Напиток был хорош. Под стать новости, услышанной мной только что.
— Я решил зачислить тебя в свою личную охрану, — закончил наследник престола.
Избавьте меня от даров, а с бедами я как-нибудь сам справлюсь.
— Это будет не самое лучшее использование моих способностей, — начал я. — Уверен, что пригожусь тебе в другой роли. У тебя всегда будут противники, недоброжелатели, смерть которых сильно облегчила бы твою жизнь. Я смогу сделать так, что она будет казаться естественной или не очень, но никто не заподозрит, что ты причастен к ней.
— Любого человека? — задал он уточняющий вопрос.
— Любого мужчину, независимо от того, кто он, — ответил я. — В моей стране воину запрещено убивать женщин и детей. Для этого есть палачи.
— Хороший обычай, — похвалил Синаххериб и задал следующий вопрос: — Ты сможешь убить любого человека в любом месте, даже если окружен очень сильной охраной?
— Не в любом месте. Чрезвычайно трудно будет проникнуть в хорошо охраняемый дворец, особенно в центре города, но во время похода или путешествия — вполне возможно. В последнем случае меня надо будет предупредить заранее, чтобы успел прибыть на место и подготовиться, — сказал я.
Он уставился в мои глаза своими миндалевидными с темно-карими радужками, словно задавал вопрос: «И его тоже?». Я выдержал взгляд и еле заметно кивнул.
— Пришлешь ко мне, как к своему секретному агенту, гонца с невинной весточкой, что такой-то человек тогда-то отправится туда-то. И жди результат, — проинструктировал я.
— Сколько ты возьмешь за это… за свою работу? — поинтересовался он.
— Если случится то, что ты ждешь, неважно, как оно будет выглядеть, может быть, самым естественным образом, наградишь меня так, как сочтешь нужным, — ответил я.
Синаххериб раздвинул в улыбке пухлые синевато-черные губы и произнес:
— Пожалуй, в личную охрану я найду кого-нибудь… попроще.
Я рассказал, где живу, после чего мы оба добили залпом бокалы с финиковой бражкой, и мне было дозволено уйти.
Мои соратники как раз заканчивали дележку добычи. Ее разделили на сто четыре пая (командиру три). Два воина стали спина к спине. Тот, что был лицом к паям, показывал на один из них и спрашивал: «Кому?». Второй называл имя, и счастливчик забирал свою долю. По невероятному стечению обстоятельств первым три раза был командир и забрал лоты, в которых среди прочего было по молодой девушке. Последним оказался я. Когда остался всего один пай, я молча пошел к нему.
— Этот? — по инерции задал вопрос указывающий, а потом догнал радостно: — И так понятно!
Мне достались шиклу золота, простенький серебряный браслет весом в семь шиклу, чаша из красноватого стекла, красивая резная деревянная шкатулка, покрытая лаком, но, к сожалению, пустая, бронзовый шлем, кожаный нагрудник с пятном подсохшей крови и мул, скорее всего, тот самый, на котором везли хлопок. Весь его груз эти придурки продали купцам, сопровождавшим армию, всего за пять шиклу серебра, потому что понятия не имели, сколько он стоит. Я предполагал наварить на этом походе намного больше, но и за это спасибо. Главное, что договорился с наследником престола. Если меня не закроют в темнице (убить точно не смогут) после выполнения первого задания, то только ради одного этого стоило отправиться в поход.
На следующее утро я распрощался с соратниками. Война закончилась. Скоро прибудут послы из Мериды. С приближенными Муватталли расправятся жестоко, а остальных, вероятно, ограбят и переселят. Кое-кто может оказаться в Халебе. Дожидаться, когда распустят армию, и двигаться вместе с пешей колонной у меня не было желания. Доехал, ведя мула на поводу, с группой конных добровольцев до Каркемиша, а оттуда рванул один. Днем пристраивался к купеческим караванам, а ночью, благо было полнолуние, быстро скакал один, успевая одолеть один караванный переход. В это время суток разбойники не шляются по большим дорогам, боятся злых духов. Когда начинали слипаться глаза, я останавливался в лесу, спал два-три часа до рассвета и скакал дальше, пока не догоню другой караван. Привязывал поводья коня и мула сзади к замыкающей арбе и ехал, клюя носом, добирая, что не доспал ночью. Утром пятых суток я был у ворот Халеба.
2
13