Порт — это, конечно, громко сказано. На самом деле с северной стороны мыса был пляжик, на который вытаскивали носы галер и разгружали. Сейчас там стояли три, похожие на те, на которые я напал в предыдущую эпоху. У одной, самой большой, была сломана мачта. Было бы забавно, если бы перемещение не состоялось, и это именно та самая, которую мы выпотрошили перед тем, как налетели на камни. Впрочем, из нее выгружали медные слитки в форме распластанной шкуры, значит, другая. Да и я сейчас не похож на пожилого командира необычного пиратского судна. Поэтому без опаски приткнулся рядом с галерой, вытащив лодку подальше от воды, чтобы можно было осмотреть борта, днище. Сейчас буду ее продавать.
— Хауо! — поприветствовал я стоявшего у борта галеры длиннобородого мужика в новой бордовой тунике с прямоугольным вырезом, рукавами до середины плеча и длиной до ступней, подпоясанной кушаком из желтой материи, и матросов в дешевых набедренных повязках, которые вдвоем швыряли по одному слитку на берег.
С финикийского языка это приветствие можно перевести, как «Да будешь ты жить долго!».
— Хауо! — ответили они дружно.
— Откуда приплыл? — спросил меня на этом же языке богато одетый бородач, видимо, хозяин галеры.
— Мое судно ночью во время шторма налетело на камни и затонуло. Я один спасся, — проинформировал его и матросов, которые сразу воспользовались случаем, чтобы передохнуть.
— Ты гимирру? — поинтересовался он.
Так сейчас называют здесь киммерийцев.
— Нет, рус, — ответил я и показал жестами, что это далеко-далеко на севере.
— Руса? Урарту? — задал он уточняющий вопрос.
Как я узнал в двадцать первом веке нашей эры, Руса — это правитель царства Урарту, как окрестили ассирийцы, а самоназвание Биайни, расположенного на Армянском нагорье. Самодержец самоубился несколько лет назад, когда узнал, что враги разграбили его сокровищницу с тоннами золота, серебра и других металлов и килограммами драгоценных камней. Поступок достойный предка армян.
— Нет, я из страны, которая находится за горами дальше на север, — сообщил я и перешел к делу: — Купишь у меня лодку? Весла с бронзовыми креплениями, удобно грести и хорошо пропитана битумом, не протекает.
Перед портом я руками выплескал почти всё, что было на дне ее.
— Сходи посмотри, — приказал он пожилому члену экипажа, одетому лучше матросов, но хуже судовладельца, который подошел с кормы галеры, и спросил меня: — Собираешься домой вернуться?
— Да. По суше доберусь до второго моря, которое на севере, а там наймусь охранником на какое-нибудь судно — соврал я.
— Устраивайся ко мне. Я скоро поплыву в Камир. Там пересядешь на другую галеру, — предложил он.
Там хитрозадый финикиец продаст меня в рабство, предварительно ограбив. Говорить ему это не стал, пока не продам лодку.
— Посмотрим. Поспрашиваю, может, кто-нибудь в ту сторону поплывет, — произнес я.
— Если надумаешь, подходи. Я еще два дня буду стоять здесь, — сказал финикиец.
В это время его помощник осмотрел лодку, поработал веслами, будто гребет, касаясь гальки, и проинформировал своего господина:
— Хорошая лодка, и весла закреплены интересно.
— Сколько хочешь за нее? — спросил владелец галеры.
— Десять финикийских шекелей (сто четырнадцать грамм серебра), — начал я торг.
Сошлись на семи. Предполагаю, что так много только потому, что финикиец уверен, что деньги все равно вернутся к нему с наваром.
— Где здесь постоялый двор для чужеземцев? — задал я вопрос, когда мне отвесили серебро.
— Можешь остановиться в городе. Хороший постоялый двор справа от ворот, — подсказал хозяин галеры. — Скажи стражникам, что ты будешь моим пассажиром, я подтвержу, помашу им рукой.
Они, шесть человек, услышали наш разговор и помахали нам: заходи, мы тебя не боимся!
Одеты стражники в простые туники с короткими рукавами цвета ржавого, если не сказать более грубо. Единственная защита, кроме деревянного круглого щита диаметром сантиметров шестьдесят и без умбона, оббитого спереди воловьей кожей — бронзовый тонкий кругляш диаметром сантиметров десять, который скреплял над грудиной перекрестие узких ремней портупеи, поддерживавшей широкий кожаный пояс. Вооружены копьями длиной метр восемьдесят или чуть длиннее с короткими листовидными бронзовыми наконечниками и кинжалами длиной сантиметров тридцать с деревянными или костяными рукоятками, а вот из какого металла лезвие, не разглядел, потому что были в деревянных ножнах, обтянутых кожей. Стражники поленились досмотреть меня или сочли неопасным бедолагу, выжившего после кораблекрушения, показали на широкие двустворчатые деревянные ворота нужного мне заведения, расположенные наискось, на противоположной стороне улицы, идущей вдоль крепостной стены. Пока я преодолевал метров пятьдесят до них, со всего Химулли, наверное, сбежалась детвора и подошли взрослые, чтобы посмотреть на диковинного чужеземца. Я делал вид, что не замечаю повышенного интереса ко мне.