Выйдя из кабинета, мы с Жанной направились к кофейному аппарату. Взяв два капучино, пристроились на низком подоконнике у окна. На душе у меня было муторно.
– Что-то не так? – тихонько спросила Жанна. – На тебе лица нет...
– Ведь ты понимаешь, к чему приведет наша работа, – повернулся я к ней. – Это же катастрофа для огромного количества людей.
– Ты драматизируешь – мы не можем заставить людей делать что-то против их воли. Кто пил – тот и будет пить. А остальные... Остальным надо иметь свою голову на плечах и уметь фильтровать информацию. И таких людей немало, поверь мне.
– Но дети – дети и подростки! Ведь эта ложь обрушится и на них! А фильтры у них много слабее, чем у взрослых. И как здесь быть?
– Пусть родители подключаются – их слово всегда будет для ребенка важнее, чем вся наша алкогольная пропаганда. Они – их нравственный ориентир.
Ты не волнуйся, людей, которые живут осознанно, а также их детей это не коснется. Ну а остальные... А в отношении остальных пусть сработает естественный отбор... Дурак и без нас найдет себе дурное занятие. К тому же если мы откажемся от этой работы, – Жанна весело тряхнула челкой, – ее обязательно выполнит кто-то другой, менее щепетильный.
– Наверное, ты права, – сказал я и снова подумал о доме моей – нет, уже нашей – мечты. – Ведь мы знаем, что делать большие деньги проще всего на глупцах.
Ночной кошмар
В эту ночь мне приснился странный сон. Я иду по колено в тумане. Туман постепенно поднимается, доходит мне до груди. Я понимаю, что это облака и скоро они не смогут удержать меня. Я погружаюсь в них все глубже. Меня охватывает панический страх – ведь я могу упасть на землю и разбиться насмерть!
Я начинаю барахтаться, зову на помощь. Но облако, как болото, готово поглотить меня и выплюнуть на землю. Почему-то рядом со мной оказывается верблюд – тот самый, из предыдущего сна. Я высвобождаю руки, карабкаюсь ему на спину и устраиваюсь между двумя горбами. Верблюд спокойно шествует по облакам. Одно из них, отделившись, мягко опускает нас на землю. «За тобой должок, мужик», – хрипло говорит мой спаситель, поворачивая ко мне морду, и стряхивает меня со спины. Я понимаю, что теперь мой черед тащить его. Я взгромождаю верблюда себе на спину, удивляясь, что мне это удалось, и, задыхаясь, пытаюсь идти. Что-то хрустит у меня под ногами. Я смотрю вниз и понимаю, что иду по головам людей, набитых в тесном загоне. В ужасе я пытаюсь сбросить с себя обузу, но зверь цепко сидит на мне, навалившись всей тяжестью. Я, спотыкаясь и едва держась на ногах, уже не иду – бегу. Пот льет у меня по спине, перед глазами плывут желтые круги – и я просыпаюсь...
Ошалело посмотрев на будильник, я отчетливо понял, что если бы в своем сне остановился, толпа мгновенно поглотила бы меня и растерзала. «И правильно сделала бы», – обреченно подумал я и снова заснул. О ночном кошмаре я больше не вспоминал.
Свадьба
Несколько месяцев мы с Жанной работали не покладая рук – и наши усилия стали приносить первые ощутимые результаты. Я практически не разлучался со своей напарницей, и в конце концов мы объявили о помолвке.
По этому поводу Джон закатил очередную вечеринку, и мы, естественно, были ее главными героями. Шампанское лилось рекой, коллеги без конца произносили прочувствованные тосты и поднимали бокалы. Мы с Жанной, купаясь в волнах всеобщей любви, чувствовали себя совершенно счастливыми.
Потом Джон после очередной здравицы спросил, позову ли я своих коллег на торжество, и напомнил в витиеватых выражениях, что все мы здесь одна большая дружная семья. Что было делать? Еще накануне мы с Жанной решили, что свадьба будет тихой, с минимумом друзей и родных. Да и со многими старыми друзьями наши пути за последние полгода как-то разошлись. Я вопросительно посмотрел на невесту – и Жанна легонько кивнула мне.
– Я приглашаю всех присутствующих на нашу свадьбу! Мы с Жанной будем рады видеть вас всех! – объявил я.
...Джон и ребята с работы очень помогли мне с организацией свадьбы. Торжество прошло великолепно. Единственное, нам пришлось отложить наш медовый месяц: перед нами в полный рост стало третье задание.
Третье задание
Джон расхаживал по своему огромному кабинету, казалось, не обращая на нас никакого внимания. Он подходил то к окну, то к полотну, висящему на стене. Наконец он остановился и, вглядываясь в голландский натюрморт 17 века с фруктами и попугаем, сказал: