Когда, спустя некоторое время, отец встал, он достал из валявшейся поблизости дамской сумочки пачку сигарет. До этого Хьюго ни разу не видел, чтобы отец курил, и поэтому с той самой минуты мальчик возненавидел эту ужасную человеческую слабость. Отец пригнулся к фройлен и что-то прошептал её на ухо, женщина засмеялась. Смех, который вырвался из её груди, тоже показался Хьюго ужасным. Когда пара оделась и покинула поляну, Хьюго всё ещё боялся пошевелиться.
Хьюго вернулся домой, и когда мать спросила у него, почему он ничего не поймал, Хьюго пожаловался на головную боль и заперся в своей комнате. На следующий день Хьюго отправился в отцовскую библиотеку, отыскал там книгу по домоводству, и внимательно прочёл всё, что касалось борьбы с грызунами.
Через пару дней, Хьюго направился к Вуди Мюллеру — плешивому краснолицему старикашке, выполнявшего в баронской усадьбе обязанности садовника. Мальчик вручил садовнику бутылку «Kirschwasser[2]», заявил, что это подарок от матери. Хьюго соврал старику, сказав, что хозяйка решила его наградить, так как ей очень понравились выращенные стариком Мюллером метельчатые флоксы. Садовник был слегка удивлён столь неожиданному подаянию, но был не в силах отказаться. Спустя пару часов Вуди уже спал мертвецким сном прямо на столе, рядом с валявшейся на полу опустевшей бутылкой. Убедившись, что старик крепко спит, Хьюго пробрался в каморку садовника и отыскал на полках небольшую пластиковую коробочку с надписью «Strychnin». В коробочке хранился белый кристаллообразный порошок, которым Вуди травил расплодившихся в огороде кротов. Хьюго наполнил порошком пустой спичечный коробок и тем же вечером подсыпал его в тарелку с вечерним супом фройлен Гретты.
Женщину увезли в клинику с тяжёлым пищевым отравлением. На следующий же день в Сиверс-Херенхауз явилась полиция. Полноватый инспектор о чём-то долго беседовал с отцом, потом они арестовали Вуди Мюллера и увезли его в Майнц[3].
Больше Вуди Мюллера маленькому Хьюго видеть не пришлось. Гретта Эрбер в имении тоже больше ни разу не появлялась. Женщина выжила, но, по слухам, после отравления стрихнином её лицо стало просто ужасным. Маленький отравитель был в восторге от своей победы над ненавистной фройлен и навсегда определился со своей будущей профессией.
В восемнадцатом Хумберт фон Зиверс приехал в Лейпциг и поступил на медицинский, потом получил докторскую степень в Тюбингене, потом был Берлин и институт Пастера в Париже. В тридцать восьмом он, проникшись национал-социалистическими идеями, вступил сначала в партию, а потом и в СС. В сороковом получил должность военного врача сапёрного батальона пятой танковой дивизии СС «Викинг», именно тогда он и познакомился с Хельгой.
В забрызганной грязью кофте и изодранной юбке — она стояла в третьей шеренге среди удручённых узниц. Она была одна из сотен, грязных, неухоженных и истощённых, но он почему-то сразу положил на неё глаз.
Всю свою жизнь Хумберт фон Зиверс занимался наукой, поэтому времени на удовлетворения плотских потребностей у него, как правило, не хватало. Однако иногда ему просто нужна была женщина, и он её находил: первую попавшую, пусть даже не красивую, так случилось и в тот день, в сентябре сорок первого. Хумберт велел привести приглянувшуюся ему женщину в свой кабинет. Волосы узницы были грязными и сальными, от неё пахло хлоркой, но Хумберта это не остановило. Он овладел ею на кожаном диванчике прямо под портретом фюрера, висевшим на стене. В течение времени, пока он довольно грубо терзал её тело, узница была неподвижна и не проронила ни звука. Когда женщина встала с дивана и поправила юбку, она впервые с ним заговорила.
— Давно не было бабы? — с дерзкой усмешкой спросила женщина по-русски.
Хумберт не понял и был сильно удивлён, когда женщина повторила вопрос на довольно сносном «Deutsch».
— Говоришь по-немецки? — удивился Хьюго.
— Немного, — ответила женщина, слегка коверкая слова.
До этого он просто собирался утолить изголодавшуюся плоть и прогнать эту, так понравившуюся ему русскую бабу, забыть о ней навсегда, но после сказанных ею слов, он почему-то передумал. Он встал, застегнул брюки и громко крикнул, зовя стоявшего за дверью адъютанта: