И было в «берлоге» не по времени шумно и весело – а все потому, что Дик вытянул у Лоры из рук книгу, которую она увлеченно читала, воздвигся на стол, а с него на высокий подоконник. Скрючился там так, чтоб хозяйка книжки не смогла достать даже в прыжке, и сейчас с выражением читал вслух:
– «Ее тонкое, порванное платье совершенно не защищало от холода, ледяной ветер путался в волосах и норовил столкнуть. «Я прыгну! Вам меня не остановить!» – крикнула она, обернувшись к солдатам императора. Под ногами девушки открывала клыкастую пасть черная бездна, но сама она думала только о своем несчастном любимом, погибшим так рано и так нелепо. Ведь она – принцесса! Так почему же отец так жестоко растоптал ее любовь?!»…
Снизу на оратора с широкой улыбкой смотрел Джек, Даник попросту ржал, упав на красный половичок. Вадим тоже смеялся, но сдержанно, прикрыв рот ладонью.
Может, в тексте не было ничего смешного, но Дик, скрюченный на подоконнике, как на дикой скале, и некоторыми движениями тела пытавшийся изобразить несчастную жертву императорского произвола, выглядел уморительно.
Только сама Лора, красная, как рак, стояла под насмешником и не улыбалась, а кажется, планировала страшную месть.
– По какому поводу веселье?! – уточнила Янка.
– Книга смешная! – крикнул сверху Дик. – Вот слушай: «Вдруг в порывах ветра стал слышен злобный и низкий вой, такой страшный, что даже солдаты замерли, прислушиваясь…».
– А по-моему, это какая-то трагедия. Лор, что за книга-то?
– Амалия Чайка из Каменного Круга Скальда, – ответил за Лору Дик. – Очень трагично, я весь плачу.
– Да ерунда, – отсмеявшись, прокомментировал Даник. – такая, специально для девочек книжка. Про любовь. Но вот помнишь, я тебе про Егора Шквала рассказывал? С его «Розой?» Вот там тоже про любовь, но ржать не тянет.
– Это как читать, – возразила Лора тихо. – Высмеять можно что угодно. А книга интересная… ну, не всем, наверное. Но все равно. Дик! Отдай! А то я у тебя со стола что-нибудь возьму и тоже буду дурака валять…
– А ты не сможешь, у тебя чувства юмора нет!
Но он все-таки спрыгнул вниз и торжественно вернул Лоре ее книжку.
– О чем хоть там дальше? – спросил Даник, тоже поднимаясь.
– Тебе же не интересно было? – удивилась Лора.
– Мне интересно! – обрадовала всех Янка. – Я такое никогда не читала. У нас вообще дома книг не было, а в лицее только домлечная классика была в библиотеке. Чем кончилось-то? Она прыгнула?
– Нет, – чуть оттаяла Лора. – Ее жених спас.
– Вы путаетесь, девушка! – встрял снова Дик. – Жених же помер!
– А вот и не совсем помер… он да, умирал, но совсем не умер. Но некромант, который на радостях решил его поднять, этого не заметил… и получилось, что он поднял не простого зомби или кадавра, а лича… то есть, ее жених получил всю свою магию и всю магию накопителей и даже этого некроманта, превратился в ветер, и успел вовремя ее подхватить и спустить на землю, к друзьям… но все равно книга грустно кончается.
– Почему? – удивился Влад. – Вроде, все спаслись…
– Кроме жениха. У него было всего три часа жизни в виде нежити, чтобы остановить врага и дать ей и их друзьям возможность сбежать. И он там знатно так посражался, но все равно умер…
Дик хмыкнул:
– А оно того стоило? Я имею в виду, вот так умирать за эту принцессу? Может она дурочка была. Или стерва…
А Янка вдруг хлопнула в ладоши и сказала:
– Лора, а ты у нас же гений! И книжка твоя гениальная! Я знаю, как нам исследовать гадских одноклеточных методом памяти образа.
Повисла такая тихая пауза, что останься в «берлоге» хоть немного пыли, было бы слышно, как она летает.
– Нам же только метод описать? Так? – торжественно провозгласила Янка.
Все уставились на нее.
– Короче, надо взять это одноклеточное. Засунуть в магический стазис. И на основе его самого поднять этого самого одноклеточного лича. У нас будет трупик простейшего в стазисе и его вполне деятельный и функциональный образ, как материал для сравнительного анализа… который, кстати, чисто теоретически, можно перенести будет на полихистр и увеличить.