Как это может нравиться его подружкам? Янка попыталась боднуть его лбом, потом все-таки смогла выставить перед грудью локоть и, отстранившись, влепить пощечину. Несильную – не смогла размахнуться.
– Никлас, ты идиот?!
В этот момент, в довершение неприятностей, откинулся полог «загородки», и внутрь быстрым шагом влетел наставник Арем.
Никлас медленно выпрямился, медленно, ухмыляясь, поправил одежду. Янка, красная, как закатное солнце, сутулясь выскользнула из гадской повозки. Что за день такой? Теперь еще наставник будет про нее думать, не пойми, что.
– Ты, – холодно и резко приказал Арем Нику. – В повозку. Живо. Навести порядок, нагреть воду. А ты… ты за мной!
Янка, понурив голову пошла. Что оставалось делать?
***
Пряник, уже зачерствевший, все равно был восхитительно вкусным и сладким, видимо, из личных запасов наставника Арема. Кто бы мог подумать, что этот худой страшный мужик с глазами, спрятанными под кустами бровей, с вечно плохо выбритым подбородком и сжатыми губами, с вдавленным шрамом на скуле, окажется любителем сладостей? Но сейчас это Янку даже устраивало.
Она грызла пряник, и смотрела на наставника, который стоял напротив, скрестив руки на груди – в самоуверенной позе человека, точно знающего, что будет дальше.
Отошли они недалеко – в пустую полутемную нишу, на которую не позарился ни один из обозников, предпочтя места, более проветриваемые и просторные, ближе к выходу.
Через какое-то время наставнику Арему надоело ждать, когда она справится с едой, и он резко потребовал:
– Рассказывай, как оказалась с караваном?
– Вы знаете! – пробурчала она хмуро.
Не тут-то было.
– Не знаю. То, что ты сделала… это даже не глупость, девушка. Это преступление. Чем ты думала? Наверняка ведь не головой. Или может…
Он бросил быстрый взгляд на повозку.
– Может, причина эта светловолоса, голубоглаза, остра на язык и сейчас делает вид, что прибирается в повозке?
Янка чуть не подавилась крошками на вдохе – уж чего-чего, а нежной привязанности к Нику у нее не было ни на полногтя. Особенно после его сегодняшней выходки.
И если бы наставник был повнимательней, он бы помнил, какие между ними были отношения еще в школе.
– Так я угадал?
Янка тряхнула головой. К чему этот разговор-то? Уже ведь для себя все решил наставник. Так чего докапывается?
– Нет… – тем не менее, ответила она.
– Рассказывай!
– Маг-у-Ратуши иногда ошибается…
– Но ошибается исключительно в пользу вас, соплюшек! И уж поверь, если кто-то вроде тебя вдруг оказывается в чужом циркусе, во владениях чужого князя, без документа, подтверждающего цель приезда, без расписок на жилье, еду и пошлину за въезд, этому человеку не позавидуешь.
– Почему?
– Первое – деньги. Без монеты или расписки. Без них ты не сможешь не только въехать в любой из городов. Ты даже стену не сможешь миновать.
– У меня есть немного…
– Отец дал?
Янка кивнула. Отец вряд ли на нее разозлился бы за это вранье. Деньги она сэкономила еще в школе: делала задания за богатеньких одноклассников. Так что, можно считать, путешествовала на свои… хотя, конечно, есть о чем пожалеть: сейчас дома эти мятые бумажки непременно пригодились бы.
– Дурак твой отец! Надо было выпороть тебя в тот час, когда тебе вообще в голову пришла мысль об Академии… чтобы забыла и больше не вспоминала. И дело с концом! Разве только, решил избавиться от лишнего рта… но не думаю.
Янка поджала губы, чтобы только не начать спорить. Миръяр Бриз из Песчанки, учитель счетных дисциплин, любил приговаривать, что доказательства не стоит предъявлять, пока не проверишь все решение. Она училась эту формулу перекладывать и на обычную жизнь. Правда, пока не очень получалось.
Все равно ведь сделает по-своему.
– И так, ты решила, что артефакт ошибся и что тебе нужно самой убедиться в собственной бездарности…
– Или в таланте. – Вздернула она подбородок. – Никто точно не может сказать! У Ника выраженный сим-сегмент, это все знают, но выйдет ли из него хороший некромант? Или хоть какой-нибудь? Это только в Академии смогут определить!