Максим поспешил соорудить шалаш, натаскал в него побольше хвои, заготовил дров, потом достал магнитофон, кинокамеру, разложил так, чтобы все было ночью под рукой, и только после этого, не разводя пока костра, наскоро поужинал.
Меж тем стемнело. Сразу. Без всяких сумерек. Будто все тучи скатились в котловину, заполнив ее до самого верха.
Максим выбрался наружу, прошел вдоль берега, постоял у воды, пристально всматриваясь и вслушиваясь в густой мрак. Однако тьма была непроницаемой, такой, какой она бывает, наверное, лишь в космосе Впрочем— или ему показалось? Но нет, теперь он отчетливо видел, что над водой озера, точнее, там, где угадывалась эта вода, слабо мерцает полоска бледного фосфоресцирующего тумана.
Что бы это могло быть? Максим поднялся вверх по склону — мерцание не исчезало. И теперь, с более высокого места можно было видеть, что это не полоса, а круг, туманное кольцо мерцающего полусвета. Временами оно бледнело, почти гасло. Но через минуту снова разгоралось, становилось шире, приобретало зеленовато-голубую окраску И все это в абсолютной тишине Напрасно он старался уловить какие-нибудь звуки или запахи. Призрачное кольцо безмолвно парило в ночном мраке.
Максим попытался прикинуть размер мерцающего тора.
Он был, видимо, значительным, не менее полукилометра в диаметре, таким же, как и кольцо красочного фейерверка, которое сверкало в озере в ту памятную ночь. А что, если заснять этот феномен? Света, конечно, мало, очень мало! Но почему не попробовать. Он взял кинокамеру, поставил самую малую частоту, до предела раскрыл диафрагму — в видоискателе отчетливо вырисовывалось сплошное светящееся кольцо. Максим положил палец на спусковой рычаг.
Но так и не нажал его: огненный смерч молнии прорезал небо, страшный раскат грома взорвал ночную тишину, неистовый шквал дождя обрушился на котловину.
Нет, это был не просто дождь! Ничего подобного Максим не видел ни разу в жизни. Будто там, наверху опрокинулась гигантская цистерна, и сплошной столб воды разом пригнул его к земле. Схватив кинокамеру, он еле смог добраться до шалаша. Но и там не было спасения. Вода лилась сверху, с боков, а через несколько минут вдруг начала подниматься над хвойной подстилкой. Все выше, выше… Что такое?
Почему она не скатывается вниз по склону? В смутной тревоге Максим выскочил наружу и сразу оказался по пояс в воде. Сильное течение ударило по ногам, швырнуло прочь от шалаша Новая вспышка молнии — и он увидел, что озеро вышло из берегов и стремительно заливает котловину.
Только теперь до сознания дошло, какой опасности подвергается он в этой бессточной воронке, собирающей осадки со всех окрестных гор.
Дождь все усиливался. Молнии одна ярче другой полосовали небо. Непрерывные раскаты грома слились в сплошной грохот. Но еще страшнее был другой шум — грозный, нарастающий, стократно усиленный резонирующим действием котловины рев низвергающейся по склонам воды. Кто знает, сколько еще будет подниматься озеро. Может, оно зальет полкотловины. Тогда здесь захлебнется все живое.
Единственный путь спасения — назад, к Лысой гриве!
Не возвращаясь к шалашу, Максим метнулся вверх по склону. Но вода толкала обратно, валила с ног. Лес на опушке был густым, с подлеском. Лишь частые вспышки молний позволяли лавировать меж тесно сгрудившихся деревьев. Но в прогалинах между ними бурный поток нес обломки сучьев, груды валежника, целые стволы деревьев.
Не было, казалось, никакой возможности противостоять бешеному натиску воды. И все-таки он лез и лез по разъезжающейся под ногами круче, цепляясь за невидимые во тьме ветви.
Однако вода прибывала слишком быстро. Скоро она дошла почти до плеч. Максим начал терять опору под ногами. Пришлось перебираться от дерева к дереву, не выпуская из рук скользких сучьев. Наконец исчезла и эта возможность. Дно окончательно ушло из-под ног, течение неудержимо потянуло в глубину. Он ухватился за первый попавшийся сук, стараясь нащупать ногами землю. Но сук обломился, и он с головой ушел под воду. Разъяренный поток мгновенно увлек его с собой, закружил вместе с грудой плавника, больно ударил обо что-то твердое.
В свете молнии он успел рассмотреть лишь толстый замшелый ствол и длинный сучок, свесившийся над самой головой. Собрав последние силы, Максим уцепился за эту рогатину и, подтянувшись, налег на нее животом. Теперь наверх! Нащупав в темноте второй сук, он перебрался выше, потом еще выше… Пока клокочущий поток не остался глубоко внизу. Тогда он примостился на узкой развилке и крепко прижался к мокрому стволу.
Конечно, это была лишь передышка: вода доберется и сюда. Однако теперь он мог хоть перевести дух, осмыслить положение Он постарался по звуку определить, как высоко поднялся над водой. Но тьма вдруг раскололась особенно страшной молнией. Гигантский столб пламени взметнулся почему-то снизу, от воды и, пронзив черное небо, рванулся прямо в зенит, оставив за собой небывало яркий след. А в следующий момент произошло что-то еще, что-то не менее поразительное, но такое, что Максим не смог сразу осмыслить. И только минуту спустя до сознания дошло, что прекратился дождь.
Он глянул в небо — там не было ни звезды. Значит, над котловиной еще висели тучи. И в них, этих сплошных черных тучах мерцало… бледное туманное кольцо. То самое кольцо, какое он только что собирался заснять! Что это, особый вид атмосферного разряда, сложный оптический мираж или свечение воздуха под действием радиации? Во всяком случае, именно в этот участок неба вонзилась удивительная молния. Если это была молния…
Между тем, раскаты грома начали стихать. Вспышки молний сместились в сторону. Град падавших с веток капель прекратился. Теперь отовсюду несся лишь шум бурлящей воды. Но постепенно утих и он. Тучи над котловиной разошлись. Показались звезды. Однако до рассвета нечего было и думать опуститься вниз. Максим поудобнее устроился на своей развилке и пристегнулся ремнем к стволу.
Спать не хотелось. Но слишком велика была усталость.
Ночь тянулась бесконечно. Но вот забрезжил рассвет.
Каково же было удивление Максима, когда, глянув вниз, он не увидел под собой никакой воды. Не было воды и дальше, вниз по склону Лишь заиленные груды бурелома да глубокие свежие рытвины говорили о разыгравшейся ночью катастрофе.
Максим спустился с дерева и, с трудом ступая затекшими ногами, начал пробираться к озеру. Берега его были завалены обломками сучьев. Но вода стояла на прежнем уровне. Вот так неожиданность! Куда могла подеваться такая масса дождя? Никакого поверхностного стока озеро не имеет — склоны котловины замкнуты со всех сторон.
Значит, подземный канал? Но. почему тогда не уйдет все озеро, почему оно сохраняет постоянный уровень? Это может быть только в том случае, если туннель подпирается другим водоемом. Но где он, этот водоем?
И вдруг его осенило: Вормалеевское озеро — вот куда сбрасываются воды из котловины. И обнаруженный ими с.
Костей грот — не просто грот, а соединительный канал. Тогда становится понятным и исчезновение контейнера, и появление астийского эдельвейса и многое другое. Но если так, то он, этот туннель, это лесное озеро могут дать ключ к разгадке если не тайны Нефертити, то по крайней мере тайны злых сил, которые мешали их работе. Туманный тор и странный разряд молнии — прямое тому доказательство.
Здесь, в озере, определенно что-то есть. Максим впервые за все время почувствовал, что подошел совсем вплотную к раскрытию одной из величайших загадок, но.
Что он мог сделать один в оставшиеся несколько дней?
Проникнуть в озеро не просто. Несчастный случай в туннеле и события минувшей ночи были слишком красноречивым предупреждением. А Нефертити не показывается, не дает о себе знать ничем. Однако он должен, непременно должен ее видеть! Остается одно — Зуб Шайтана.
Мысли о новом восхождении на скалу давно не шли у Максима из головы. Тщательно перебирая в памяти события десятилетней давности, он все больше склонялся к тому, что феномен Зуба Шайтана имел самое непосредственное отношение к Нефертити Время показало, что запах астийского эдельвейса был связан только с ней, а музыка, которую он слышал в тот день, не могла принадлежать ни одному из известных инструментов.
К тому же, там, на вершине скалы, эта музыка и запах ощущались только в том случае, если коснуться колец.
Значит, то, что он принял за альпинистские крюки, было вовсе не крюками, а частью какой-то линии связи, проходящей через Зуб Шайтана и соединяющей Лысую гриву с другим, неизвестным ему пунктом, где также бывала, а может быть, постоянно проводила время Нефертити.
Не приходилось сомневаться и в том, что в шуме ветра он слышал шепот. Стало быть, находясь где-то далеко от сопки, она могла видеть его на скале, говорить с ним, пользуясь, очевидно, той же системой связи.
Но если так, то стоит снова подняться на Зуб и подключиться к линии связи — может быть, для этого достаточно лишь коснуться кольца — как удастся вызвать Нефертити, заговорить с ней. Ведь в тот день на скале он, помнится, не произнес ни слова, только слушал. А если попробовать вмешаться в музыкальный код?..
Как бы там ни было, это оставалось последней возможностью связаться с Нефертити. Только сможет ли он еще раз подняться на скалу? Память до сих пор хранила страшные мгновенья, пережитые на отвесной стене. Это и сдерживало его до сих пор от рискованного шага. Он все надеялся обойтись без этой крайности. Однако теперь были исчерпаны все возможности. Посещение Лысой гривы не дало практически ничего, только укрепило его в сознании, что на пути к тайне стоят совершенно непреодолимые силы.