— Тогда ваш собеседник скажет, что он чего-то не знает, не помнит или не может сделать. Это то, что принято называть у вас документальным фильмом. Но можно настроить иллюзионорий на какой-то вымышленный сценаристом художественный сюжет. В таком случае сам автор закладывает в Кибер соответствующую программу. Возможности такого «фильма» уже. Но и в этом случае вы можете вмешаться в действие так, как вмешались бы в жизнь реально существующих людей. Со всеми вытекающими отсюда последствиями, — улыбнулась Миона. — Так что не вздумайте, к примеру, прыгнуть вниз головой со скалы. Физически с вами ничего не произойдет. Но психика переживет весь комплекс соответствующих эмоций. Впрочем, сейчас я попрошу вас ни во что не вмешиваться. Только смотрите и слушайте. Речевое сопровождение будет синхронно переводиться на русский язык. Я буду с вами. Только не говорите со мной громко. Вы готовы?
— Да.
— Включаю генераторы. Сейчас мы окажемся в центре управления кораблём. Не пугайтесь, пожалуйста.
Светильник погас. На мгновенье зал погрузился в темноту. Только профиль Мионы слабо фосфоресцировал в сплошном мраке. Но вот тьма рассеялась, и Максим увидел, что это уже не прежний зал, а небольшое овальное помещение, сплошь облицованное приборными панелями, где мигали, струились, перескакивали с места на место тысячи разноцветных огоньков. В передней части помещения перед большим светящимся экраном сидел в кресле высокий седой мужчина с тонким чрезвычайно усталым лицом. Сзади, за его спиной, бесшумно двигались два оранжевых робота.
Руки мужчины лежали на клавиатуре приборного щита.
Длинные рычаги роботов то поворачивали различные маховички, то поднимали или опускали тумблеры приборов.
Но не это больше всего удивило Максима. Больше всего поразило его то, что они с Мионой совершенно свободно стояли на полу, словно за секунду перед этим и не было никаких кресел с их кольцами и захватами. А главное, что оба они были снова обуты: Миона в свои обычные туфли, а он в какие-то легкие сандалии из мягкой эластичной ткани.
Все это просто не укладывалось в сознании. Он вопросительно взглянул на Миону, но та сразу взяла его за руку:
— Сядем вот здесь, за этими пилонами, — шепнула она, увлекая Максима в дальний угол помещения. — То, что вы видите, произошло тридцать лет назад. Сейчас глубокая ночь. А в кресле командира корабля, перед экраном, — мой отец.
— Ваш отец?!
— Тише. Смотрите. Смотрите!
Командир поднял голову от пульта, нажал на небольшой рычаг. Экран сразу потемнел, а в центре его, в золотистой россыпи звезд, ясно проступил яркий голубой диск с темными провалами морей, желто-зелеными пятнами материков, причудливыми нагромождениями облаков.
Командир устало откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза рукой. Стало совсем тихо. Лишь какой-то прибор отстукивал ровные промежутки времени, да медленно, очень медленно поворачивался на экране диск планеты.
Но вот командир тряхнул головой, положил руку на одну из клавиш:
— Этана!
Максим вздрогнул. Ведь кроме них троих в помещении не было никого. Но в следующее мгновенье на пульте вспыхнул небольшой экран связи:
— Иду, дорогой. Только уложу Миону.
— Не надо, зайди с ней.
Через минуту в Центр управления вошла Этана, точно такая, какой он видел ее вчера, только очень худая, утомленная, с маленьким ребенком на руках. Командир обернулся к ней:
— Сядь, Этана. Вот она, цель нашего трагического пути, — он указал на голубой диск планеты. — Я выверил все координаты, снял необходимые константы. Это и есть третья планета звезды Гелио, на которую два миллиона лет назад по местному исчислению высадились наши соотечественники. Мы достигли цели. Но какой ценой! Эта чудовищная гравитационная аномалия, сбившая корабль с пути, стала роковой.
Однако дело не только в этом. Я хочу, чтобы Система знала, что главной ошибкой экспедиции было укомплектование корабля слишком пожилыми астронавтами. Конечно, не будь той аномалии, мы все успели бы вернуться в Систему. Но разве можно рассчитывать только на благополучный исход? И вот результат…
Вторая ошибка — и я хочу, чтобы о ней тоже знала Система — заключалась в том, что женщины звездолета, подобно женщинам Системы, не хотели иметь детей естественным, непосредственным образом. Лишь твоя мать оказалась разумным исключением. Иначе уже через несколько часов это замечательное творение разума превратилось бы в мертвый астероид, и Система никогда не узнала бы о результатах экспедиции.
— Через несколько часов?.. Что ты говоришь, дорогой! Тебе нужно просто отдохнуть…