Но почему именно сюда, в самую рытвину? Он подошел к ней ближе. Рытвина была широкой — не перепрыгнешь. И в глубину гораздо больше человеческого роста — настоящий овраг! В стенках ее виднелся тот же песок и гравий, что и в Вормалеевском обрыве. По дну текла вода, видимо, после — еда в него дождя.
Как же перебраться через этот овраг? Максимка прошёл немного дальше и увидел, что неподалеку поперек рытвины лежат несколько поваленных лесин. Он поспешил к ним. Так это настоящий переход! Три толстых бревна были плотно уложены одно к другому, даже закреплены по концам кольями. Кому понадобилось строить такой мост? Максимка перебрался через рытвину и сразу увидел, что дальше в лес тянется заметная прогалина. Тропинка! Та самая тропинка, «вторую они так долго и безуспешно искали. Вот удача! Максимке показалось, что даже боль в ноге утихла. Теперь — шагать и шагать! Тропинка, правда, еле угадывалась в лесной чаще. Путь по ней часто преграждали упавшие деревья. И все-таки это был не сплошной бурелом, каким они продирались все эти дни.
Уже часа через два тропинка резко свернула вниз и вывела к долине небольшого ручья. Максимка совсем повеселел. Все было так, как говорили охотники. И дорога по ручью оказалась не трудной. Он тек в низких, поросших травой берегах. Но особенно не петлял. И под ногами было почти сухо.
В полдень Максимка устроил привал, сварил кашу, вскипятил чай. Потом полежал немного на сухом пригорке. И снова зашагал вверх по ручью. Живое журчание воды настраивало на бодрый лад, рассеивало все страхи и тревоги. К тому же день был солнечным, но не жарким. Ровный прохладный ветер неизменно дул в лицо, предвещая хорошую погоду и на завтра.
Так прошагал Максимка весь день. А к вечеру ручей вывел его к подножью Лысой гривы. Он узнал ее сразу. Грива оказалась невысокой известковой грядой, снизу поросшей лесом, сверху почти голой, за что, видимо, и получила свое название.
Максимка прикинул время. Солнце еще не коснулось верхушек деревьев. До ночи можно было подняться на вершину гряды. И он снова двинулся вперед. Настроение было приподнятым. Последний бросок — и он у цели!
Однако склон гривы оказался совсем не таким ровным, как выглядел снизу. К тому же большая часть его поросла густым кедровником. Поэтому, хоть завалов здесь почти не было, подъем дался Максимке с большим трудом — чувствовалась сильная усталость. Он уж пожалел, что не заночевал внизу. Зато, когда, преодолев последний уступ и выбравшись на ровную площадку, глянул вдаль, то так и застыл на месте, пораженный открывшейся картиной.
Сразу за гривой лежала котловина. Но не просто котловина, а удивительно правильная воронка в виде гигантского конуса. Склоны ее были сплошь покрыты частым ельником, а внизу блестело озеро, то самое озеро, одно упоминание о котором заставляло поеживаться' бывалых охотников. Оно открылось как-то неожиданно, всей своей гладью и оказалось совсем не таким, как представлял себе Максимка. Вместо чего-то темного, мрачного, пугающего, взгляду предстало море света. Небо здесь словно приподнялось. Горизонт раздвинулся. А озерная чаша будто пылала в лучах заходящего солнца.
И в то же время трудно было отделаться от мысли, что все это какое-то ненастоящее, необычное, неестественное. Ибо так велика была эта циклопическая воронка, такими плавными, идеально округлыми были ее склоны, так ровно, словно подстриженные под гребенку, сбегали вниз островерхие пирамиды вершин, что, казалось, это не природная котловина, а громадный амфитеатр, сделанный руками каких-то исполинов. И само озеро — круглое, спокойное, с чистой зеркальной поверхностью, напоминало скорее арену сказочного цирка.
Но самым удивительным было освещение. Солнце только что коснулось дальних сопок. И вся эта арена, вся громадная чаша амфитеатра, весь широко раздвинувшийся горизонт— будто горели каскадом ярких красок. В самом верху котловины деревья отливали металлической бронзой, ниже становились медно-красными, потом оранжевыми, а самая середина озера пламенела чистым пурпуром. Ничего подобного Максимка не видел ни разу в жизни. Одна минута такого зрелища могла возместить любые трудности пути.
Но вот краски погасли. В котловине начали сгущаться сумерки. Пора было думать о ночлеге. Больших деревьев на гриве не росло. Зато ветер гулял здесь свободно. А ночь обещала быть прохладной. Максимка прошел в одну сторожу. потом в другую, и вдруг заметил глубокую расселину. Две глыбы известняка сходились почти вплотную. Однако между ними мог свободно пройти человек. Это было то, что надо. Оставалось отгородить часть расселины сучьями, набросать сверху веток, и шалаш готов. Костра на ночь можно было не разводить. Комарье на вершине гривы не держалось. А от холода лучше поглубже закопаться в хвое. Так он и сделал. И уже через минуту спал глубоким крепким сном.