— Но позвольте, а если бы мы с Ларой поженились?
— Я на это и рассчитывала.
— А потом? Потом вы просто выбросили бы ее из игры?
— Совсем не так. Вы были бы счастливы некоторое время… А потом Лара сама «ушла бы из игры». И тогда вас ничего бы уже не удерживало на Земле. Зато Миона к тому времени стала взрослой…
— Но как это понимать, «Лара сама ушла бы из игры»?
— Очень просто. У неё так же, как у Антона…
— Что?! Лара тоже обречена?
— Что поделаешь…
— Но вы знали об этом! А если бы у нас были дети?
— У вас не было бы детей.
— То есть?
— Я позаботилась бы об этом.
— Но это… Это чудовищный произвол!
— Это было бы единственно разумным решением. Потому что у детей Лары генетический код должен нарушаться в геометрической прогрессии. Кстати, у ее дочери…
— Как? И ее дочь?! Не надо, не продолжайте! Все это ужасно! Ужасно!!!
— На Земле слишком много ужасного.
— Но что толку, что вы без конца только констатируете это? Уж в этой-то страшной трагедии вы могли бы нам помочь!
— Вы сами давно справились бы с ней, если бы хоть десятую часть тех средств, какие тратите на создание оружия, обратили на благо человека. К тому же, разве мало людей умирает и от других болезней. Ваш сын, например…
— Вы и его не могли спасти? — не удержался Максим от вопроса, который мучил его всегда.
— Я могла бы сказать, что даже не знала о его болезни. Ведь вы с вашим элементом связи были в то время в Ленинграде. Но я не использую этой лазейки. Да, я знала о болезни вашего сына и могла бы его спасти. Но не сделала этого сознательно. Нет, не потому, что тогда мы не имели бы морального права взять вас на корабль. А потому, что он не унаследовал ни одной вашей черты. Зато черты матери были доведены у него до крайности. Вы даже не представляете, сколько горя принес бы он вам, став взрослым человеком.
Максим встал:
— Простите, Этана, я… Я вынужден покинуть вас.
Она пожала плечами:
— Очень жаль, что мы не смогли понять друг друга…
15.
Прошло два месяца. Для Максима они пролетели как одно мгновенье. Каждый день, с утра до вечера, забывая о времени, не выходил он из информатория, все глубже и глубже вникая в тайны строения вещества. Однако им не было конца. Всякий решенный вопрос рождал лавину новых. На место любой разобранной проблемы вставал десяток других. А надо было еще связать все это в единую систему, осмыслить в свете привычных земных представлений, занести для памяти в дневник.
Дня не хватало. Случалось, он до глубокой ночи не выключал экрана, даже обедал перед ним. А когда в информаторий вкатывали роботы, производившие с наступлением темноты профилактический осмотр корабля, он, не обращая на них внимания, торопился тут же на месте сделать краткие записи в дневнике. Тогда к нему приезжала Миона, мягко, но решительно поднимала от бумаг и, несмотря ни на какие возражения, увозила с собой.
Они вместе ехали в ее домик или забирались в какойнибудь укромный уголок, ужинали там на открытом воздухе, потом бродили по бесконечным тропинкам, молча, тесно прижавшись друг к другу, или купались при свете Церо в черной с красными бликами воде озера, потом садились в гондолу и медленно, будто паря в воздухе, плыли над спящим островом. В такие минуты Максим забывал обо всём. Мысли его были заняты лишь Мионой. Любовь к ней завладела всем его существом, казалась всесильной, нескончаемой, как вечность.
С Этаной он больше не встречался. Она не приглашала его к себе. Лишь изредка удавалось видеть инопланетянку на площади, у Дворца командиров, где она сидела, неподвижная, как изваяние, видимо, вконец окаменевшая от уединения с автоматами и не замечавшая не только его.
Максима, но и всего окружающего, что жило и радовалось жизни под аквамариновым небом. Да и была ли у нее душа?! Душа женщины, которая могла бы любить, радоваться, страдать? Последний разговор с Этаной после выхода в космос заставил Максима серьезно усомниться в этом. Но тем удивительнее было то, свидетелем чего он оказался сегодня.
Он увидел ее случайно, рано утром, поднимаясь по дорожке от моря, и вначале принял за Миону. Но скоро понял, что ошибся. Этана шла со стороны Дворца командиров по направлению к беседке под обрывом, однако, не доходя до поворота, за которым стоял Максим, свернула к.
Дворцу астронавтов и скрылась за его колоннами. Это заинтересовало Максима. Зачем понадобилось ей одной идти в это пустое гигантское здание, предназначенное исключительно для массовых празднеств?
Движимый любопытством, он также свернул к Дворцу и встал за обступившими его деревьями. Этана не заставила себя долго ждать. Не прошло и десяти минут, как она снова показалась в портале Дворца с большой охапкой… астийских эдельвейсов.