Этана и астийские эдельвейсы! Можно ли было представить что-нибудь более несовместимое? Теперь Максим не спускал с нее глаз. Этана сошла по ступеням Дворца и медленно, не оглядываясь, направилась по тропинке вниз по склону. Максим незаметно последовал за ней. Она шла, глубоко задумавшись, время от времени склоняя лицо к роскошному букету и, видимо, не спешила, хотя шла куда-то, безусловно, с определенной целью.
Наконец она свернула в узкую тенистую аллейку и остановилась под большим, в два обхвата, деревом. Скачала Максим не обратил на него особого внимания. Мало ли на острове всяких диковинных деревьев. И лишь когда Этана, молча склонившись перед гигантским стволом, положила к его подножью цветы, а сама села на стоящую неподалеку скамеечку, он поднял глаза кверху и увидел, что дерево это было давно погибшим, стояло сухой безжизненной громадой.
Что все это могло значить? Почему роботы, не пропускавшие ни одной сухой веточки, до сих пор не спилили, не выкорчевали его? И почему именно к нему, к этому дереву, принесла Этана цветы и теперь сидела под ним, грустная и задумчивая, какой он не видел ее никогда.
Между тем, Этана провела рукой по лбу, словно снимая какие-то невидимые путы, и закрыла лицо ладонями. А когда отняла их, Максим увидел, что по щеке у нее катится крупная слеза…
Всё это было настолько невероятным, так не укладывалось в сложившиеся у него представления, что словно какая-то сила толкнула его к Этане, и он, сам не замечая того, вышел из-за укрывавших его зарослей.
Этана подняла голову. Максим хотел сейчас же скрыться за деревьями. Но инопланетянка уже заметила его, чуть привстала со скамьи, протянула к нему руки:
— Добрый день, Максим. Я рада вас видеть. Сядьте, посидите со мной, если не очень спешите.
— Здравствуйте, Этана, — ответил Максим, отказываясь верить своим глазам. Женщины, живой, милой женщины, какую он только что увидел здесь, точно не бывало. Перед ним снова была гордая, высокомерная инопланетянка, ни одно чувство которой не выходило из-под контроля разума. Прежняя непроницаемая маска словно замкнула ее в невидимую бронь, прежняя ледяная улыбка будто припорошила инеем прекрасное лицо.
— Сядьте, сядьте! Я давно не видела вас. Хотя… ждала, что вы заглянете ко мне.
— Хорошенькое дело — зайти к вам. Легче пройти сквозь стальную стену, чем проникнуть в ваши апартаменты, — попытался отшутиться Максим.
— Не хитрите, дружок! Вам прекрасно известно, что достаточно нажать клавишу, чтобы вызвать меня к экрану связи. Но я не в обиде на вас, знаю, что у вас нет лишнего времени. Я сама только иногда могу выбрать час-другой, чтобы посидеть здесь.
— А почему здесь? Простите, что я задаю такой вопрос, но… — замялся Максим, поднимая глаза к сухим веткам дерева.
— Вас интересует, почему мне дорого это камилло? Я отвечу вам. Когда-то оно было любимым деревом командира, отца Мионы. Он любил сидеть под ним в редкие часы отдыха, особенно, когда мы остались на корабле вдвоем. Поэтому я и сохранила его как память. А сегодня… Сегодня годовщина его смерти. Вот почему вы видите эти цветы. И меня здесь в этот ранний час… — она чуть заметно вздохнула, опустила глаза к земле, и Максим снова увидел милую, страдающую от одиночества женщину.
— Простите, Этана, я…
Но она вдруг рассмеялась нервным смехом:
— Дорогой друг! Конечно, это смешно! И вы можете издеваться надо мной, сколько угодно. Цветы к мертвому дереву! Никто и никогда во всей системе Агно не сделал бы такой глупости. Но то в Системе! А знаете ли вы, что значит всю жизнь — всю жизнь! — провести в отчаянном единоборстве с враждебным космосом? Что значит отправить на дно озера последнего близкого человека и остаться одной, совсем одной с крохотным ребенком на руках над чужой безжалостной планетой? Что значит утратить всякую связь со своими мирами и затеряться, как песчинка, в немыслимой дали от Родины? И все это время — только бездушные автоматы и металлический голос Кибера…
— Я могу представить это, Этана, — тихо сказал Максим.
— Ничего вы не можете представить! Иначе не ушли бы от меня в то утро, когда я пригласила вас на завтрак. Может быть, у вас, в вашей цивилизации, в людях Земли и есть что-то такое, чего не хватает нам и что я просто недопонимала, недооценивала до сих пор. Но я делаю все, чтобы понять это. Я только и занята тем, что пытаюсь постичь сущность вашей психики, ваших взаимоотношений, вашего сложного «я».