— Зайду, Этана. Обязательно зайду! — Максим осторожно отёр ей со лба капельки пота и вышел из комнаты.
А когда, сделав всё, что следовало, вернулся в спальню инопланетянки, то увидел, что она спит, свернувшись калачиком, положив ладошки под голову, точно так, как тогда, в подводной оранжерее, и беспомощно-детская улыбка точно так же играет на её губах.
Максим хотел выйти из комнаты, но едва коснулся стены, как Этана открыла глаза:
— Вы уже вернулись, Максим? Все сделали?
— Все, как вы сказали.
— Спасибо вам. А теперь позавтракаем вместе. Там через две комнаты — мой «официант». Выберите что-нибудь по своему вкусу. И принесите сюда. Не будем вызывать автоматы.
Максим принес завтрак, помог Этане поесть. Она благодарно улыбнулась:
— Спасибо, мой друг. Мне уже много-много легче. И я хотела бы поговорить с вами. Нам давно следовало обсудить один вопрос. Да как-то не представлялось удобного случая… Через несколько ваших месяцев Ао Тэо Ларра вынужден будет покинуть систему Солнца и взять курс к родным мирам…
— Я знаю это.
— И я хотела бы предложить вам… Хотела бы просить вас не покидать корабль, лететь с нами. Я уже не говорю, насколько важным для вас должно быть благополучие вашей юной жены и сына. Но во сто крат важнее, чтобы знания о цивилизации Земли стали достоянием системы Агно и других разумных миров. А без вас… Признаюсь честно, без вас я боюсь выходить в космос.
— Ну что вы, Этана!
— Да. Да, Максим! И последняя катастрофа еще более усилила этот страх. А вы… Мы сделаем вас полноправным гражданином Системы, подключим к Киберу и со временем… Со временем я передам вам командование кораблем.
— Что вы говорите, Этана! И почему вы думаете, что я…
— Здесь нельзя думать. Здесь нужно знать. И Кибер по моей просьбе давно все оценил и взвесил. Ваши личные качества вполне позволят вам принять командование кораблем. Ну, а знания… Знания вы приобретете быстро. К тому же в вашем распоряжении будет вся информация, накопленная Кибером. Соглашайтесь, Максим. Я не обещаю вам легкого путешествия. Но вам ли говорить о трудностях…
— Спасибо, Этана, за все ваши предложения, но…
— Нет-нет, пока не отвечайте. Подумайте обо всем этом.
— Я думал, Этана, много думал. Я рад, что Кибер вынес хорошее мнение обо мне. Но до вас мне далеко. И как командир вы — вполне на месте. Что же касается вашего предложения остаться здесь… Да, мне трудно будет покинуть корабль, трудно будет расстаться с Мионой, да и… с вами, к чему лукавить. И тем не менее, я не могу оставить Землю. Я нужен Земле, нужен Родине. Вы должны согласиться со мной, Этана.
Она взглянула ему в глаза, подавила вздох:
— Я могу только преклоняться перед вашим благородством, Максим. Вы вправе располагать собой, как считаете нужным. Пс первому требованию я доставлю вас на Землю и сделаю все необходимое, чтобы ваше появление там не вызвало недоумения ваших соотечественников. Я, разумеется, позволю вам взять с собой все ваши записи. Хотя в этом и не будет большой нужды, потому что я приготовила специально для вас диск с таким объемом информации, какой вы не усвоили бы в информатории и за два десятка лет.
Диск этот тем более удобен, что пользоваться им сможете только вы: информацию с него можно считывать лишь через ваш элемент связи, любой выход из строя этого элемента, как и ваша гибель, повлечет немедленное самоуничтожение диска. Я дарю вам этот диск, потому что знаю теперь, у вас хватит ума и добропорядочности использовать наши знания лишь на благо прогресса цивилизации Земли.
— Благодарю вас, Этана.
— И еще… — Этана судорожно глотнула воздух. — Я хотела сказать вам… Я хотела, чтобы вы знали, что я… что я люблю вас, Максим. Люблю… Я полюбила вас давно, сразу после памятного сеанса в иллюзионории и все это время — столько дней и ночей! — ни одного часа не могла не думать о встрече с вами. Я впервые почувствовала себя женщиной, впервые поняла, что значит радость, мечта, надежда. А потом…
Потом было самое страшное: я узнала, что можно любить и не быть любимой. Я поняла, почему женщины могут плакать, Да, я впервые узнала вкус слез, Максим. Но если бы мне предложили избавиться от этой муки — Кибер, наверное, смог бы это сделать — я с негодованием отвергла бы такое предложение. И вот теперь мы расстаемся. Расстаемся навсегда. Я понимаю, иначе быть не может. И всё-таки…
Только зачем я говорю все это? Не знаю… — она словно запнулась, глаза ее, полные отчаяния и боли, налились слезами; она быстро отвернулась и закрыла лицо руками.