На другой день он прежде всего обошел и расспросил всех, кто так или иначе мог знать о «городском парне» и его восхождении на Зуб. Однако никто не мог сказать ничего определенного. Только дядя Степан вспомнил:
— Как же, был случай! Аккурат в тот год, как тебе родиться, приезжал племянник моего свояка. Парень дурной, непутевый. Он и собрался под пьяную руку лезть на Зуб. Ну, потащился, стало быть, на сопку по той тропинке, знаешь, что над ручьем, и на первой же круче расквасил себе нос. Вот и все «восхождение». А был он, точно, седой, даже лысый. Только это от водки и прочего баловства, я так понимаю…
Последнего лета перед поступлением в институт будто не было. Целыми днями пришлось сидеть над книгами. И вот настал день отъезда. Все было собрано еще вчера. Вчера же простились с Мариной. До самого утра стояли у ворот, клялись не забывать друг друга. Теперь осталось дождаться вертолета. Но Максима потянуло к озеру. Захотелось в последний раз взглянуть на обрывы, поплавать в омуте.
На озере — ни души. Максим выкупался, с минуту постоял у воды и растянулся в траве под старым кедром. Шесть лет прошло с тех пор, когда он впервые увидел эти места. Как изменилось все за это время. А озеро все то же. Тот же обрыв над омутом, та же стена елей на том берегу. Только все стало как-то меньше, уютнее. Даже старик-кедр, под которым он лежал сейчас и где уснул в то памятное утро, когда спас таинственную незнакомку.
Сколько раз вспоминал он это происшествие. Сколько раз старался понять, что же произошло в тот день на озере. Но все так и осталось загадкой. Была та девчонка или ее не было? А если была, то кто она, откуда? Никто ее больше не встречал. Никто ничего о ней не слышал. Неужели это было лишь сном, галлюцинацией, как и все другое, что произошло после: и удар молнии, и свет в окне, и музыка на Лысой гриве, и шепот на скале, и голубая звезда?..
Впрочем, если девчонки не было, то все можно было как-то объяснить. Волки могли погибнуть от шаровой молнии. Свет в заимке и шепот на скале просто пригрезились — когда человек замерзает или теряет голову от страха, это в порядке вещей. Музыка на озере неслась из какого-нибудь транзистора — мало ли сейчас всяких людей в тайге. Мог ветер принести ее и на Зуб Шайтана. Ну, а запах — и того проще: цветов в тайге хватает.
А если девчонка все-таки была? Тогда все-все иначе. Но теперь, похоже, тайна так и останется тайной…
Максим потянулся, крепко потер глаза. Ночь, проведенная без сна, давала себя чувствовать. Сейчас вздремнуть бы часок-другой… А кто разбудит? Нет-нет, нельзя, так и вертолет проспишь! Он даже ущипнул себя, чтобы отогнать назойливую дремоту. Однако тень от кедра как-то странно изогнулась, озеро отодвинулось в сторону, обрыв закачался перед глазами. Максим с усилием поднял набрякшие веки. Еще минуту, и вставать! Он уже оперся руками о землю, как вдруг увидел, что за деревьями мелькнуло что-то светлое.
Она?..
Он скорее почувствовал, чем понял, что это она. И даже не удивился этому. Только сейчас, здесь он и мог ее встретить. Не удивился и тому, что перед ним уже не девочка, а взрослая красивая девушка — статная, высокая, с мягкими уверенными движениями. Белое платье выше колен с глубоким вырезом на груди подчеркивало красоту ее фигуры. А густой ворох медно-красных волос, стянутый на лбу зеленой, под цвет глаз, лентой, будто струился по плечам и спине, подобно снопу жаркого пламени.
Девушка вышла из-за деревьев и молча улыбнулась. Максим поспешно встал ей навстречу. Однако она остановила его движением руки, подошла ближе и опустилась на траву, жестом приглашая сесть рядом.
Максим не тронулся с места. Он почти с ужасом смотрел на открытую грудь и ноги незнакомки. Еще минута, и всю ее облепят тучи мошкары! Он сорвал с плеч пиджак, чтобы хоть немного укрыть девушку от насекомых. Она с улыбкой отстранила руку. Тут только он заметил, что вокруг них нет ни одного комара. Даже свирепые слепни, только что вившиеся у него над головой, неожиданно разлетелись в разные стороны.
Вот так фокус! Максим бросил пиджак и подсел к незнакомке. Теперь он мог рассмотреть ее ближе. Узкое, даже слишком узкое лицо. Прямой тонкий нос. Необыкновенно умные, необыкновенно выразительные глаза. И сразу стало ясно, — это и было самым необычным — ее глаза. Огромные, сильно удлиненные, с неестественно расширенными зрачками, они будто светились собственным светом. Казалось, зеленые сполохи метались в них, еле сдерживаемые тонкой сеткой ресниц, и целые потоки изумрудных лучей вырывались всякий раз, как она обращала к нему свой взор.