— Слушай, Антон, вспомни, пожалуйста, не было ли у Лары вот здесь, на плече, какого-нибудь пятнышка?
— Ну вот! Я ему о человеке, равного какому нет, может быть, на всем свете. А он — пятнышко!
— Но это так важно, Антон! Как ты не поймешь?
— Опять что-нибудь с этой русалкой? У нее, что ли, была тут родинка?
— Да. Да, Антон! Я помню это совершенно точно, с тех пор еще, как вытащил ее из воды. И потом у озера. А здесь, на снимке… Или это несовершенство фотографии?
— Фотография что надо! У Лары не было здесь никакого пятнышка.
— Так, значит, все… Все, Антон! Нечего больше и разгадывать.
— Ты, кажется, даже жалеешь об этом?
Максим долго молчал:
— Как тебе сказать… Ты можешь снова упрекать меня. Я это заслужил. Того, как я поступил по отношению к Ларе, я не прощу себе всю жизнь. Но пойми, я полюбил эту девушку с Вормалеевского озера еще той ночью, когда слушал музыку на Лысой гриве. Стоит ли говорить, что я почувствовал, увидев Лару. Я не сомневался, что это она.
Единственное, что можно было допустить еще, это то, что и там, в тайге, я встречался с Ларой. Во всяком случае, для меня обе они всегда были одним человеком. И всегда окруженным тайной. Только в последний день…
— Ясно. И не будем больше трогать Лару. На ее долю во всей этой истории выпала, очевидно, самая незавидная роль — роль жертвы. Ну, а тайна… Тайна осталась и теперь. Кому и зачем нужны были эти фокусы? Почему выбор пал именно на Лару? Какое отношение имеет все это к твоим находкам на Студеной, к астийскому человеку? Словом, задал ты мне загадку! Жаль, что мы говорим об этом не восемь лет назад. Но все равно, поступай ко мне, Максим! Будем работать вместе. Один ты не решишь этой загадки. А ее нужно решать. Во что бы то ни стало! В общем так, — даю тебе три дня на сборы, оформление и тому подобное. Через три дня выезжаем. Устроишься пока у меня.
— Постой!
— Никаких «постой». К осени выхлопочем квартиру. Да, совсем забыл спросить, какая все-таки у тебя семья?
— Жена, сын.
— Отлично. Жене работу подыщем. Детсад у нас ведомственный. И еще — туда, в Вормалей, по-прежнему кроме вертолёта никакого транспорта?
— Нет, что ты! В позапрошлом году железную дорогу протянули. Там сейчас такой леспромхозище, — скоро лесу не останется.
— Вот и прекрасно. Понимаешь, не переношу самолёта.
2.
— Копай здесь! — скомандовал Антон, выключая радиометр и очерчивая носком сапога круг в углу ямы.
Максим с размаху вонзил лопату в землю.
— Не так, легче! Снимай грунт тонкими слойками и сыпь сюда на эту площадку.
Максим осторожно срезал дерновину, поднял первый слой земли. Антон начал просеивать его через металлическое сито…
Они прибыли в Отрадное вчера вечером, сняли квартиру, перенесли со станции багаж. А сегодня с восходом солнца, не тратя времени на распаковку вещей, захватив лишь самое необходимое, отправились на Малеевское пепелище.
Расчистка пепелища была первым пунктом из того, что они наметили сделать летом нынешнего года. Затем предполагалось заложить с помощью бригады рабочих несколько штолен в обрывах Студеной и, если позволит время, посетить ручей Гремячий. На следующий год была запланирована экспедиция к Лысой гриве.
Кордон Вормалей за те годы, что не видел его Максим, изменился до неузнаваемости. Дома взобрались на сопку, сбежали вниз чуть не до самого озера. Густой ельник, что отделял его от Малеевского пепелища, поднялся в рост человека. Само пепелище еле удалось разыскать, так поросло оно малинником и пихтачом. Обоим пришлось основательно помахать топором, прежде чем Антон смог спрыгнуть в яму и пустить в ход радиометр. Зато первые же замеры превзошли все ожидания. В северо-восточном углу ямы прибор обнаружил такую аномалию, что стрелка как сумасшедшая заметалась по шкале. Теперь оставалось копать и копать.
Но прошел час, другой. Возле Антона выросла целая гора просеянной земли. А на сите все так же оставалось лишь стекло, ржавые гвозди, битый кирпич и тому подобный мусор. Яма углубилась настолько, что Максим давно уже стоял на коленях и орудовал не столько лопатой, сколько голыми руками. Антон снова включил радиометр, спустил щуп в закопушку. Стрелка метнулась в сторону.
— Яму надо расширить. Объект глубже. Давай лопату!
Вскоре закопушка превратилась в удобный шурф, лопата вошла в плотный коренной песчаник. Лишь в центре ямы выделялось небольшое пятно замусоренной почвы. Антон тщательно подчистил дно шурфа:
— Все ясно. Я стою на дне бывшего подвала. А это — закопанный тайник, — он осторожно погрузил лопату в мусор — она уперлась во что-то твёрдое. — Есть! Дай нож, Максим.