Нет, надо прыгать. Надо! Он осторожно перекинул ногу через развилку. Но тут же ухватился рукой за ствол. А если их много?..
Предательский страх снова сковал волю. С безотчетной надеждой обвел Максимка глазами ночной убор неба и чуть не потерял равновесия от неожиданности: там в холодной черной глубине, прямо у него над головой, средь знакомых дрожащих созвездий, сияла никогда не виданная им голубая звезда…
Что бы это могло быть? На мгновенье Максимка забыл и о холоде, и о волках. Яркая, как Сириус, и лучистая, как Венера, звезда, казалось, источала весь спектр голубого свечения от бархатисто-темного индиго до нежнейших тонов небесной лазури. И весь этот спектр словно струился от центра звезды к периферии, подобно бьющему из земли грифону.
Максимка нащупал руку Марины:
— Маринка, смотри! Видела ты когда-нибудь такое?
— Что еще?
— Да эту вон звезду. Взгляни вверх!
— Была нужда! Только этого сейчас и не хватало— звездочками любоваться. Сиди уж!
Но Максимка уже больше не раздумывал. Свет диковинной звезды будто придал ему силы. Решительно соскользнув с развилки, он нащупал ногами следующий сук и начал спускаться вниз.
— Куда ты? Куда?.. — послышался свистящий шепот Марины. Но не успела она договорить, как нестерпимо яркий свет ударил в глаза, а внизу, под ногами, так грохнуло, что,
кажется, вся сопка разлетелась на куски. Тугая волна горячего воздуха взметнулась от земли. Противно запахло жженой шерстью.
И все стихло.
Марина вихрем скатилась к нему, задышала в самое лицо:
— Что это, молния?
— Кто знает, — Максимка раздвинул ветви над головой, поднял глаза к небу. Там все так же, спокойно помаргивая, горела яркая голубая звезда. — Кто знает… — повторил он, спрыгивая на землю. — И не все ли равно. Давай скорее домой!
Утром вормалеевские охотники принесли на кордон две обгорелые волчьи туши. О необычном происшествии много говорили и в Вормалее и в Отрадном. Судили и так и эдак Но в большинстве сходились на том, что волков спалило молнией. Так полагал и отец Максимки. И уж кто, как не он, старый лесной объездчик, бывший командир разведчиков, мог объяснить такой случай. Однако сам Максимка не очень верил в это. Откуда взяться молнии осенью, да еще при ясном небе? А голубая звезда? Нет, тут было что-то иное. Совсем иное. Но больше его занимал другой вопрос.
На следующий день он записал в дневнике: «Трудно понять, что сразило волков. Это так же необъяснимо, как прошлогоднее происшествие на озере. Но для меня важно другое — если бы всего этого не произошло, прыгнул бы я на них с ножом или нет? Я думал сегодня об этом весь день и, кажется, могу написать твердо: да, прыгнул бы, хотя и струсил перед этим, даже именно потому, что струсил. Только так и должен поступить в таком случае настоящий человек. А я давно решил для себя — раз ты родился человеком, то должен стать настоящим человеком».
2
Этот день запомнился Максимке надолго. Просто потому, что никогда прежде он не замечал такого яркого неистового солнца, не ощущал столь острого дурманящего запаха оттаявшей хвои, не слышал сразу столько звуков — и от несущихся повсюду ручьев, и от гулко обрушивающегося в логах снега, и от беспрестанно гомонящих в небе птиц. А ещё потому, наверное, что никогда Маринка не казалась ему такой красивой и никогда так не хотелось догнать её, быстро петлявшую меж деревьев от проталины к проталине, ловко перескакивающую через груды нестаявшего снега.
Но она убегала всё дальше и дальше. И следом за ней бежало по лужам солнце И в лицо бил тугой пахучий ветер. И все Максимкино существо распирало от буйной, хлещущей через край радости.
А всё началось так скверно!
На последнем уроке Нина Петровна, учительница биологии, объявила, что расскажет о происхождении человека. Вот скучища! Будто кто не знает, что человек произошел от обезьяны. О чем тут говорить!
Но рассказ Нины Петровны неожиданно оказался интересным. Одного в нем не понял Максимка: почему обезьяны, столкнувшись с суровыми условиями существования, — а это, оказывается, больше всего и способствовало превращению их в человека, — ни с того ни с сего потеряли волосяной покров.
Выждав, когда учительница закончит рассказ, он поднял руку и выпалил: