«Дорогой друг!
Мне всегда казалось чем-то нелепым и противоестественным слово «последний». И все-таки я вынужден употребить его. Ибо, судя по всему, это будет действительно последнее письмо. Уж месяц, как я в больнице, из которой даже в наш космический век редко кто выходит на своих ногах. Страдаю страшно. Но что все физические муки по сравнению с тем, что жизнь растрачена попусту, отдана ложной идее, ошибочность которой я окончательно понял лишь теперь.
Здесь, в Канаде, я начал с того, с чего следовало бы начать еще в студенческие годы, — с детального изучения сравнительной анатомии и физиологии человека и обезьян. Не по книгам, не по атласам, а в натуре. И это сравнение, доведенное до внутриклеточного, до субмолекулярного уровня, убедило меня в том, что мы, конечно же, ветви одного материнского древа. Чего стоит один факт, что и у обезьян, и у человека, как и у всех без исключения организмов Земли, для поляризации мононуклеотидов, приводящих к созданию молекул ДНК, используются исключительно связи между 3- ми и 5-ми концами (хотя вполне равновероятны и другие комбинации)!
Затем я тщательно проанализировал материалы, относящиеся к последним находкам Ричарда Лики в Восточной Африке, добросовестнейшим образом перечитал все работы наших советских антропологов и окончательно понял, насколько вздорными были мои попытки искать предков человека где-то вне Земли.
Я уже послал соответствующую статью в печать и собираюсь написать извинительное письмо Стогову. Но ты мой главный судья и тебе первому я сообщаю о пересмотре своих взглядов. Ты был прав всегда, и я рад, что не сбил тебя с твоих позиций. Иди своим путем, Максим. Уверен, что ты добьешься большего, чем удалось мне. Я же не добавлю к своим работам больше ни строки.
А так хотелось бы обсудить ещё одно соображение. Эта мысль не идет сейчас у меня из головы. Кто не знает, что во всей истории жизни смерть всегда была одним из самых обычных и необходимых биологических явлений. Почему же человеческий разум никогда, ни при каких обстоятельствах не может принять ее? Почему ни один человек, как бы ни был он стар или болен, не может примириться с уходом из жизни? Почему, словом, разум реагирует на смерть так, будто он сформировался в организмах практически бессмертных или, по крайней мере, исключительно долго живущих?
На этот вопрос не сможет ответить никакая теория происхождения человека. Впрочем, может быть, он мучает меня только потому, что я слишком болен. И все-таки, подумай об этом на досуге.
И ещё — должен покаяться тебе в большом грехе. Я знал адрес Лары. Но она взяла с меня слово не говорить тебе об этом. Наверное, зря я сдержал свое слово. Она живёт…»
Далее следовал адрес. Тот самый адрес, который перечеркнул безжалостный штемпель: «адресат выбыл». Адресат выбыл! Но куда? По какой причине? Надолго? Навсегда?
Обо всем этом можно было только гадать. И Максим закусил губу, чтобы не застонать от физически нестерпимой душевной боли. В первый раз он почувствовал себя абсолютно одиноким, никому не нужным, окончательно выбитым из жизни.
Резкий порыв ветра ворвался в окно и бросил на стол сухой, сморщенный листок. Стонущий клекот журавлей донесся с неба. Мелкие капли дождя упали на подоконник.
Длинно задребезжал телефон, и хриплый раздраженный голос потребовал:
— Лаборатория бионики! Когда будут процентовки? Процентовки, я говорю! Или вам денег не надо?
Максим бросил трубку и обхватил голову руками…
Через несколько дней его вызвали в партком.
— Та-ак… Явились! — недобро прищурился Аскосинский, не отвечая на приветствие Максима. — Должен уведомить. На днях здесь будет слушаться ваше персональное дело. Хотелось бы уточнить кое-какие детали.
— Не понимаю…
— Не понимаете? Сейчас поймёте. Впрочем, я предпочитаю предоставить слово документам. — Аскосинский раскрыл папку и начал медленно, с чувством видимого удовольствия листать подшитые в ней бумаги. — Это вот, прежде всего, — объяснительная записка руководителя группы, по поводу срыва производственной практики семью студентами-биониками. Да, вы угадали. Речь идет о компании Шитова, которая, вместо того, чтобы поехать на работу в указанное место, решила, по вашему наущению, поразвлечься, отправилась в некое экзотическое путешествие. Это, во-вторых, копия докладной заведующего кафедрой Субботина декану, из которой явствует, что во время ваших собственных так называемых «экспедиций» в район Отрадного, вы, мягко говоря, бездельничали, занимались посторонними делами, вели разгульный образ жизни. Это, в-третьих, ваше собственное письмо в Ленинград к некоей особе, тоже, очевидно, не отличающейся высокими моральными устоями, но почему-то слишком уж интересующейся некоторыми приборами, о которых далеко не всем положено знать. Это, в-четвертых… хе-хе… фотография и рисуночек, видимо, одной из ваших дульциней…