Драко протянул ей пузырёк с фиолетовым зельем.
– Выпей, это настойка растопырника. Тебе станет лучше.
– Меня прокляли? – изумилась Гермиона, вспомнив назначение зелья.
– Нет, не совсем, – подбирал слова Драко. – На тебя воздействуют защитные чары поместья. Скоро это пройдёт. В первые несколько дней они могут влиять на сознание, особенно на...
– Магглорожденных волшебников? – предположила Гермиона.
Драко кивнул, и она сделала небольшой глоток настойки. Ей стало немного легче. Потолок перестал вращаться. Медленно приподнявшись на постели, Гермиона оглядела просторную комнату. Резная мебель из тёмного дерева красиво сочеталась со светлыми стенами и легкими занавесками на французских окнах.
– Где мы? – спросила она.
– В нашей спальне. Как видишь, в Мэноре не только темно-зеленые и серые стены.
– Удивительно, – нервно усмехнулась Гермиона, не заметив, как начала крутить кольцо на пальце.
Воспоминания медленно возвращались.
– Что случилось? – спросил Драко, взглянув на её дрожащие ладони.
– Мне кажется, я, – Гермиона запнулась, не зная, как лучше выразиться. Драко ласково погладил её волосы, успокаивая, – я видела призрак Астории.
Драко помрачнел и отстранился. Гермиона почувствовала себя одинокой без его руки, перебиравшей спутанные каштановые пряди.
– Это невозможно, – сухо сказал он. – Она умерла от магического выброса в западном крыле.
Гермиона знала, что при такой смерти душа не оставляет на земле отпечаток.
– Соболезную.
У неё сжалось сердце. Впервые Драко заговорил о гибели Астории. Гермиона потянулась, желая коснуться его плеча и сказать, что всё в прошлом, но не успела. Драко рывком поднялся с постели и подошёл к окну. Он избегал взгляда карих глаз. «Почему? Посмотри на меня», – хотелось крикнуть в побледневшее лицо. Они были в одной комнате, но словно в разных мирах. Гермиона вздохнула и сцепила пальцы в замок.
– Значит, на меня повлияли защитные чары, – поддержала она версию мужа.
В памяти вновь возник блеск синих глаз. Гермиона сильнее сжала ладони. «Скоро я привыкну, и чары перестанут действовать», – приободрилась она.
Драко молча смотрел в окно. Дождь всё продолжался, будто вторя его скорби. Гермиона подумала, что прошла целая вечность, прежде чем его плечи расправились.
– Ты успела осмотреть особняк? – спросил он, повернувшись к жене.
– Нет, только несколько комнат и галерею.
У Гермионы пересохло в горле. «Соберись, ты же героиня войны, – заклинала она, недовольная своими реакциями. – Где гриффиндорская храбрость? Вспомни, сколько опасностей ты прошла». Правильные мысли не помогали. Сейчас она сражалась не с живым волшебником, а тенью былых дней. Астория обитала в памяти других, оставаясь безупречным воспоминанием. «Всего один Обливиэйт», – пронеслось в мыслях. Гермиона мотнула головой. Она не смогла и не посмела бы лишать Драко воспоминаний о первой жене.
– Тебе нагрубили портреты? – спросил Драко и заметил перемену на лице жены. – Старые сплетники неуправляемы. Не слушай их, они ругают каждого, кто приходит в галерею. Придётся принять особые меры.
– Повесишь их обратной стороной?
– О, нет, – глаза Драко мстительно блеснули. – Намного хуже: прикажу переместить их в кабинет деда. Соседство с портретом Абраксаса научит их хорошим манерам. Его монологи до сих пор выводят из себя даже самых стойких волшебников.
– Очень жестоко, – не сдержала смешок Гермиона. Драко напомнил ей злодея из мультфильмов.
– Отчаянные времена требуют отчаянных мер, – тоном философа сказал он. – Триззи не стоило приводить тебя в галерею.
Гермиона словно наяву увидела поджатые губы и презрительный взгляд домовой эльфийки. «Не буду говорить Драко, лучше разберусь сама», – решила она.
– Триззи выполняла твой приказ и показывала мне особняк. Она не могла предположить, что портреты начнут кричать.
«Нет, она была твёрдо уверена в этом», – не сомневалась Гермиона, выдержав испытующий взгляд Драко. Он словно знал, что произошло на самом деле.
– Чем хочешь заняться? – спросил он, закрыв неприятную тему.
– Пожалуй, хватит на сегодня экскурсий. Мне нужно разложить свои вещи.