Проход становился всё более влажным; вдоль стен кое-где текла вода, собираясь в зловонные лужи на полу. Дальгарду всё меньше нравилось это место. Продвигаясь вперёд, он невольно сгибал плечи; воображение рисовало картину обвала — на них рушится камень, и тонны грязной маслянистой речной воды поглощают их. Но Сссури влага его не тревожила, хотя водяной, когда мог, избегал наступать в лужи.
Наконец человек не выдержал.
— Далеко ещё до моря? — спросил он, не надеясь получить ответ.
Как Дальгард и ожидал, Сссури лишь пожал плечами.
«Мы должны уже быть близко. Но я никогда здесь не проходил. Откуда мне знать?»
Они снова отдохнули, выбрав относительно сухое место, пожевали сухой пищи, немного попили из заткнутых рогов двурога, которые свисали у них с поясов. Человек должен умирать от жажды, чтобы решиться зачерпнуть этой застоявшейся воды из луж.
Дальгард погрузился в беспокойный сон, в котором куда-то бежал под небом, само же небо внезапно превратилось в гигантскую руку врага, и эта рука неумолимо опускалась, чтобы раздавить его. Проснулся он, вздрогнув, и увидел, что чешуйчатые пальцы Сссури трясут его за плечо.
«По этим дорогам ходят демоны снов», — ещё не вполне проснувшийся мозг человека уловил эти слова.
— Действительно, — ответил Дальгард.
«Так всегда в местах, где жили Другие. Они оставляют за собой мысли, порождающие сны, и эти сны беспокоят тех, кто не их рода. Пошли! Мне хочется побыстрее выбраться из этого места под чистое небо, где древнее зло не отравляет воздух и мысли».
Либо водяной неверно определил направление пути, либо устье реки было гораздо дальше от города, чем они считали: они всё шли и шли долгие утомительные часы, но проход не поднимался и никаких выходов в знакомый им мир не открывалось.
Постепенно Дальгард начал понимать, что верно как раз противоположное. Наконец он не выдержал и высказал свои опасения, надеясь, что Сссури их развеет.
— Мы спускаемся!
К его разочарованию, водяной согласился.
«Да. Уже тысячу наших шагов. Я полагаю, проход ведёт не к солнцу, а под море».
Дальгард даже споткнулся. Для Сссури море — дом родной; возможно, перспектива оказаться под морским дном его не волновала. Но рождённый на суше человек к такому не готов. Если ему было тревожно под рекой, то что же будет под океаном? Дальгард вспомнил свой страшный сон, руку, грозящую прихлопнуть его. А спутник юноши тем временем спокойно продолжал:
«Впереди должен быть выход, может, прямо в море».
— Для тебя, — заметил Дальгард, — но я-то не жилец глубин.
«Другие тоже, однако они пользовались этими путями.
И говорю тебе, — водяной снова коснулся руки Дальгарда, — повернуть назад невозможно. Смерть, живущая во тьме, по-прежнему принюхивается к нашему следу».
Дальгард невольно оглянулся через плечо. В тусклом ограниченном свете фиолетовых дисков он почти ничего не видел. Сзади вполне могла незаметно подобраться целая армия.
— Но… — он противился внешней беззаботности водяного.
Сссури вначале, когда только сообщил о преследователях, явно испытывал тревогу. Теперь же, казалось, он вовсе не беспокоился.
«Они сыты, — ответил он. — Лишь разведчики идут за нами, потому что мы — что-то новое и подозрительное для них. Но когда они снова проголодаются, а разведчики доложат, что мы — всего лишь мясо, тогда наступит время обнажить ножи и приготовиться к битве. Но до этого мы ещё можем освободиться. Нужно найти ворота».
Водяной казался уверенным в своих силах, но Дальгард этой уверенности не разделял. На открытом воздухе он встречал ящера-дьявола, вчетверо больше его самого, лишь с обычной охотничьей осторожностью. Но здесь, в темноте, не в силах отделаться от мысли, что тысячи тонн морской воды висят над головой, он обнаружил, что вздрагивает при малейшем звуке; в потной руке Дальгард сжимал обнажённый нож.
Он заметил, что Сссури пошёл быстрее и увереннее; Дальгард привык идти такой же походкой. Коридор перед ними уходил вдаль без всяких перерывов. Обещанный водяным выход, если таковой и существовал, по-прежнему не был виден.
В темном проходе определять время трудно, но Дальгарду показалось, что прошло ещё не меньше часа, прежде чем Сссури снова резко остановился и наклонил голову, словно прислушиваясь. Как будто уловил звук, недоступный для его спутника-человека.
«Они проголодались… — мысль его шипела, словно слова, произнесённые вслух. — Начинается охота».
Водяной пошёл вперёд ещё быстрее, Дальгард не отставал; они почти бежали: столетиями накапливавшаяся пыль поднималась под босыми, покрытыми чешуйками ногами водяного и под кожаными ботинками Дальгарда. По-прежнему стены тянулись без всяких ответвлений, по-прежнему фиолетовые лампы светились на потолке. И никакого выхода. Но что даст им этот выход, подумал Дальгард, если он выведет прямо в море?