Пока юноша был занят этими мыслями, к нему приблизился стражник. Наручники с него сняли, но два чужака тут же перехватили руки и выставили их вперёд. Офицер с возвышения бросил одному из стражников металлическое кольцо.
Солдат, державший левую руку Дальгарда, грубо надел на неё кольцо и потянул его вверх, сколько позволяла рука. И тут разведчик вспомнил, что уже видел такое кольцо — только где? На передней лапе ящера, которого он застрелил!
Офицер взял второе кольцо и надел себе на руку таким образом, чтобы оно касалось кожи, а не обмоток. Дальгарду показалось, что он понял. Это приспособление для связи. И разведчик сразу насторожился. Впервые встретившись с водяными, его предки общались путём прикосновения, кладя ладонь на ладонь водяного. В последующих поколений, когда новая способность развилась, физический контакт перестал быть обязательным. Однако здесь… Глаза Дальгарда сузились, линия рта затвердела.
Он всегда принимал оценку водяных: Другие — их древний враг, всевидящие и всезнающие, их умственные способности недоступны определению и описанию. И теперь разведчик ожидал грубого вторжения в свой мозг, предполагая, что из него извлекут всё, что он знает, и что хотят знать враги.
И потому немало удивился, когда в его сознании прозвучали простые, почти детские слова. Но пока юноша готовился ответить, другая часть сознания смотрела и слушала, ждала нападения, в котором он был уверен.
«Ты… кто… что?..»
Он заставил себя выглядеть удивлённым. И не допустил ошибки, ответив мыслью. Если Другие не знают, что он умеет общаться мыслью, незачем сообщать им об этом.
— Я со звёзд, — медленно ответил он вслух, пользуясь языком Хоумпорта. Он уже давно не говорил вслух, и потому собственный голос непривычно и хрипло прозвучал в ушах. Дальгард не знал, какое впечатление эти архаически произнесённые звуки произведут на слушателей.
К удивлению колониста, его ответ не поразил спрашивавшего. Офицер-чужак словно этого и ожидал. Но прежде чем обратиться к своим соседям со щебечущей речью, он снял с руки кольцо. Его соседи что-то ответили, офицер продвинулся вперёд на дюйм и внимательно посмотрел на Дальгарда, снова надевая кольцо.
«Ты не похож… на других…»
— Не понимаю. Других, как я, здесь нет.
Один из штатских дёрнул офицера за рукав, очевидно, требуя перевода, по тот нетерпеливо отмахнулся.
«Ты пришёл с Неба… сейчас?..»
Дальгард покачал толовой, потом понял, что вряд ли его жест понятен.
— Давно. Пришли мои предки.
Чужак выслушал это, потом снова снял кольцо и обратился к своим соседям. Последовал оживлённый обмен щебетаниями.
«Ты шёл с зверями… — пока остальные продолжали щебетать, офицер выдвинул чёткое обвинение. — Тебя не смогли бы отыскать, если бы не вонь зверя на тебе».
— Никаких зверей я не знаю, — твёрдо ответил Дальгард. — Морской народ — мои друзья!
Понять выражение этих раскрашенных лиц невозможно, но прежде чем офицер в очередной раз снял кольцо и прервал контакт, Дальгард ощутил его почти истерическое отвращение. По мнению чужака, колонист признался в самом невероятном преступлении. После того как он перевёл слова землянина, трое на помосте замолчали. Даже стражники отодвинулись от пленного, словно прикосновение к нему оскверняет. Один из штатских встал, что-то выразительно сказал и ушёл, словно больше не хотел иметь к этому отношения. Через одну-две секунды второй последовал его примеру.
Офицер повертел в пальцах кольцо, его тёмные глаза с узкими зрачками не отрывались от лица пленника. Потом он принял решение. Снова надел кольцо на руку и слова, которые услышал пленник, прозвучали отчуждённо и холодно, словно его перестали считать разумным существом, но чем-то таким, чему нет места в организованной вселенной:
«Друзья зверей — к зверям. И как кончают звери, так кончишь и ты. Сказано».
Один из стражников сорвал браслет с руки Дальгарда, стараясь при этом не коснуться его тела. Тот, кто снова надел на него наручники, выразительно вытер руки о свои повязки.
Но перед тем, как они стволами своего оружия толкнули его к выходу, Дальгард наконец установил источник странного мысленного контакта, и не только установил, но и проник сквозь барьер между чужим и своим мозгом, вступил в контакт, такой же четкий, как с Сссури. И возбуждение от этого открытия чуть не выдало его.