Вы заметили что-нибудь необычное в его жизни в последнее время? Какие-нибудь изменения в его настроении? Вообще что-нибудь?
«Уверена, вы знаете, что Александр может быть придурком, но не удивляйтесь, вы двое. Даже старушки умеют объяснить очевидные вещи современным языком. Он не раз смущал меня своим чувством превосходства, вёл себя как какой-то наследный принц. Помню, он был груб с вами в прошлую нашу встречу на благотворительном концерте в художественном музее. Намекал, что вы как-то некультурно проводите жизнь, имея дело с преступниками. Конечно, он никогда бы не сказал мне ничего прямо против вас в лицо, но я прошу прощения за это.
Он мой внук, но...
Шерлок наклонился вперёд и положил её руку поверх руки Венеры. «С Александром всегда есть «но». Что-нибудь изменилось в ваших отношениях с ним, Венера?»
Венера улыбнулась Шерлоку. «Я поняла, что Диллон сорвал куш, с самой первой нашей встречи. Нет, Александр по-прежнему остаётся самим собой. Я надеялась, что вся эта суматоха и конкуренция, связанные с работой в ведущей юридической фирме, научат его быть немного менее высокого мнения о себе. Он всегда был очень сообразительным, но ему ещё многому предстоит научиться в плане лидерства, в том, как обращаться с людьми, если хочешь, чтобы они усердно работали на тебя. Я нахожу, что учить его этому медленно». Она пожала плечами. «В любом случае, хотя я никогда не говорила ему прямо, я предполагаю, что он знает, что я выбрала его своим преемником, когда выйду на пенсию или уйду в загробный мир. Ни один из моих детей — ни Гатри, ни Хильди.
Хильди, ведь её жизнь – это прежде всего живопись. Я возлагала на Гатри большие надежды, но после смерти жены он потерял интерес ко всему, включая свою жизнь. Хотя…
Глинис, пожалуй, самая умная из них всех, но у неё нет ни интересов, ни амбиций. Молюсь, чтобы это изменилось. Думаю, её свободолюбивая мать, Хильди, не дала ей в детстве чёткой структуры. И, конечно же, она выросла без отца.
Итак, мой преемник – Александр. В прошлом году я устроил его на должность юриста-консультанта в Смитсоновском институте – они были очень рады, что член семьи Расмуссенов будет работать с ними в такой роли. Они предоставили ему небольшой кабинет в башне. Его волнует происхождение недавно приобретенных коллекций, а не просто зарабатывание денег, как он делал в той юридической фирме в Нью-Йорке. Конечно, он не ценит, что я навязываю ему эту должность, но я чувствовал, что для него важно участвовать в улучшении жизни общества, вносить свой вклад. Наша семья всегда делала это. Я надеялся, что со временем он освоится, но, боюсь, он там не очень счастлив.
Савич представлял себе, что Александр (а не Алекс) мечтал лишь о том, чтобы оставить Вашингтон позади и управлять Rasmussen Industries из недавно перенесённой штаб-квартиры, скорее всего, в Нью-Йорке. Казалось, он никогда не был особенно заинтересован в том, чтобы отдавать. Он вспомнил, как Александра уволили из престижной нью-йоркской юридической фирмы Rathstone, Grace, and Ward на втором курсе. Почему? Неужели он не справился? Или это было должностное преступление? «Венера, почему Александра уволили из Rathstone, Grace, and Ward?»
Она скривила губы. Значит, там было что-то такое, о чём Венера не любила говорить. Савич отмахнулся, отступил. Он спрашивал Александра в интервью: «А как у него с личной жизнью? Встречается ли он с кем-нибудь?»
«После развода с Белиндой три года назад ему пришлось пережить нелёгкий период. Я знаю, что он время от времени сопровождал влиятельных женщин на различные мероприятия, но что касается кого-то особенного, то он мне ничего не сказал, да я и не ожидала. Он очень скрытный».
Савич сказал: «Хорошо. Давайте поговорим о Гатри».
«Я очень люблю своего сына. Не могу представить, чтобы он был ответственен за это.
Если бы ему такое и пришло в голову, оно бы тут же вылетело из головы. Жизнь у него лёгкая, комфортная, предсказуемая, и ему это очень нравится. Он всегда был довольно ленивым и совершенно безразличным к чужим бедам, что очень жаль, ведь у него очень хороший ум. Думаю, мы с мужем избаловали его, не желая того, конечно, но это были первые годы войны во Вьетнаме, и умирало так много молодых людей, а мы любили нашего сына и желали ему всего самого лучшего.
«Как и Изабель, я согласна, что это зло. Гатри не злой». Она покачала головой, глядя им прямо в глаза. «Единственное стоящее дело, которое Гатри когда-либо совершил, — это женился на женщине, которая родила ему второго сына, Роба, такого умного, такого жадного до жизни».
Савич склонил голову набок, удивлённый, услышав имя Роба. Роберт Расмуссен был белой вороной в семье, подростком он был неукротим, его арестовывали за угон автомобиля, употребление марихуаны и пару драк в баре. Он избежал тюрьмы только благодаря связям Венеры. «Роб? Ты слышал о нём?»