Роб приложил руку к сердцу. «Уже началось? Допрос?»
Шерлок сказал: «Это наша работа, мистер Расмуссен. Пожалуйста, садитесь. Скажите, ожидаете ли вы сегодня тёплого приёма от отца и брата?»
«Бабушка предупредила меня, что меня не примут с распростёртыми объятиями, но Марсия будет со мной для защиты. Моя девушка — Марсия Гей —
Я много рассказывал ей о своей семье. Она хорошо ладит с людьми, так что, думаю, есть шанс, что она будет хорошо с ними обращаться». Он помолчал, криво усмехнулся. «Мой отец должен был бы сходить по ней с ума. Она могла бы даже очаровать Александра. Случались и более странные вещи, хотя я сейчас не могу ничего вспомнить навскидку». Он подался вперёд, его лицо стало смертельно серьёзным. «Бабушка звонила мне сегодня утром, рассказала обо всём, что произошло. Это плохо, Савич, этого не должно было с ней происходить. Не то чтобы она проживёт ещё хотя бы десять лет. Она должна была иметь все отведённые ей годы, чтобы наслаждаться жизнью, покинуть этот мир на своих условиях.
«Я знаю, что с ней были только папа и Александр, она мне это сказала, но я не могу поверить, что они оба. Зачем им убивать её? У них обоих много денег, так что деньги не могут быть мотивом. Кто-то из её сотрудников? Изабель была с ней всю жизнь, как и Вероника. Может быть, кто-то из сотрудников Расмуссена, кто-то, кто винит её в чём-то?» Он покачал головой.
«Но нет, не папа, не Александр. Бабушка рассказывала мне, что Александр недоволен тем, что она заставила его стать адвокатом Смитсоновского института, но настолько недоволен, что готов кормить её мышьяком? Поверьте мне, это было бы слишком низко для него. А мой отец? Бабушка говорила мне: «Дайте ему женщину и бутылку джина — даже без женщины — и он будет счастлив».
Савич сказал: «Я проверил твои финансы, Роб, это тоже часть моей работы, и, похоже, ты был близок к отчаянному положению до прошлого года.
В отличие от других членов семьи, вы не богаты, но наконец-то в плюсе. Поздравляем. Но вам захочется расширяться, и
Для этого вам понадобится солидный капитал. Вы с Венус вообще обсуждали деньги? Кредит, подарок, инвестиции?
«Нет, я бы так не поступил. Я годами избегал общения с ней именно потому, что хотел добиться успеха сам».
«Она обсуждала с вами своё завещание или трастовые фонды? Не знаете, упоминается ли ваше имя?»
«Я знаю, что бабушка создала для меня трастовый фонд, но не знаю, на какую сумму.
Мне 31 год, и у меня всё хорошо, просто отлично. Мне не нужны ни её деньги, ни траст, но это не значит, что я не буду радоваться, когда они поступят на мой банковский счёт.
«Это важно, Роб. Кто-нибудь ещё в семье или среди персонала...
Изабель или Вероника, вы знаете, что вы с Венерой общались, что вы встречались и продолжаете встречаться?
«Она сказала, что хочет сохранить это в секрете, пока не почувствует, что настало подходящее время.
Она даже Веронике не сказала. Но покушения на её жизнь вынудили её это сделать, сказала она мне. Её водитель, Макферсон, знал. Конечно, он возил её на наши сборы, но я с ним никогда не встречался, она лишь несколько раз о нём упоминала.
«Ладно, Роб, нам нужно вспомнить те три ночи, когда Венера болела.
Три недели назад, в среду вечером, она ужинала с Александром и вашим отцом в клубе «Амбассадор». 4 июня. Вы помните, что вы делали?
Роб Расмуссен не изменился в лице. Он вытащил из кармана рубашки маленький чёрный блокнот и пролистал его. «Бабушка сказала, что тебе нужно знать о моих алиби, поэтому я всё записал. В первый раз, 4 июня, я был со своей девушкой Марсией в ресторане. У меня есть чек, и он датирован. Во второй раз я был на задании. У меня есть для тебя все подробности. Вчера вечером я смотрел, как разгромили «Национальные», и запивал боль фасолевым соусом и пивом. Куча свидетелей». Он помолчал. «Я не тот, кого ты здесь ищешь». Он протянул Савичу свой чёрный блокнот.
Шерлок спросил: «Роб, что заставило тебя впервые написать Венере письмо после всего этого времени?»
Он широко улыбнулся, обнажив прекрасные белые зубы. «Потому что мне наконец-то было что ей показать. Своё дело. Я горжусь этим. И я скучал по семье, ну, в основном по бабушке. Я понимал, что она уже немолодая, и не хотел, чтобы она умерла, не узнав, как я благодарен ей за то, что она спасла меня от тюрьмы десять лет назад. Я хотел увидеть её, сказать ей, как много она для меня значит. Должен сказать, хотя мне было страшно. Я имею в виду, что она могла бы…
Велели мне не лезть в её жизнь. Я наконец набрался смелости, но только после того, как доказал, что я не неудачник, что могу зарабатывать сам, а не через Rasmussen Industries, как все остальные. Мой бухгалтер прокричал мне по телефону цифры за прошлый квартал, он был так доволен». И снова эта широкая белоснежная улыбка. «Неплохо для неудачника».