«Конечно, он бы так и сделал. Я встречала много таких парней. Для них я обычно просто ещё одна красивая мордашка, хотя, кто знает, они могут записать моё имя для возможной роли или для секса. Хотелось бы, чтобы в таких списках было больше женских имён».
«Моя мама говорит то же самое», — сказал Кэм. «Это так её злит, что она начинает лепетать. Дэниел, я хочу сейчас же пойти к Теодору Маркхему. В этот раз давай просто придём, может, так нам удастся сбежать от его кучки адвокатов».
Зазвонил телефон Кэм. Она взглянула на имя и вышла из кухни. Вернувшись, она выглядела ошеломлённой, но голос её был спокоен. «Мисси, я принёс с собой флешку, можешь скопировать с неё файлы, о которых мы говорили?»
«Конечно, Кэм. Что-то не так?»
Кэм покачала головой. «Дэниел, мне нужно поговорить с тобой, пока Мисси копирует эти файлы».
Дэниел лишь выгнул тёмную бровь и последовал за ней из кухни. Кэм наклонился ближе. «Это был доктор Эли Умбрихт, патологоанатом из местного отделения. Я попросил его присутствовать на вскрытии Деборы Коннелли. Дело вот в чём. Он сравнил её раны с предыдущими отчётами о вскрытии, и они не совсем совпадают. Он сказал, что порез на её горле – от…
Справа налево, но все остальные — слева направо. И рана на шее, от которой она умерла, была не такой глубокой, как другие. Он не утверждает, что это обязательно дело рук другого убийцы, возможно, он амбидекстр или повредил правую руку и поэтому использовал левую, но это вызывает вопросы.
Дэниел сказал: «Если это был не другой убийца, возможно, убийца был чем-то напуган или ему по какой-то причине пришлось импровизировать?»
«Да. И я заметил, что покрывало было разглажено на её талии, а не лежало в беспорядке, как у других. Доктор Умбрихт не стал утверждать, что это подражание, но признал, что не уверен в этом».
Дэниел сказал: «Значит, он не берёт на себя никаких обязательств. Вот тебе вопрос.
Убийца забрал компьютер и мобильный телефон Деборы Коннелли. Если это подражатель, откуда он знал, что нужно это сделать?
35
МОТЕЛЬ «ПОДКОВА»
РЕНО
СРЕДА
Марти Саллас чувствовал себя ужасно. Он принял вдвое больше обезболивающих, которые ему дали в клинике, потому что рука ужасно болела, и они у него закончились вчера вечером. С тех пор он глотал аспирин, как конфеты, но боль не проходила. Он вспомнил свою последнюю девушку, Лилу, которая называла его младенцем за то, что он принял четыре таблетки аспирина от головной боли, но что она знала?
Марти стонал и проклинал швы, впивавшиеся в руку. Она зудела и горела, словно горела. Но по руке не бежали красные полосы, не было никакой особой опухоли, так что всё было хорошо. Тем не менее, он выругался, выбираясь из кровати, и снова выругался, стоя там, обхватив забинтованную руку лодочкой, и, пошатываясь, побрел в ванную чистить зубы. От обезболивающих во рту был привкус жуткого похмелья, и даже спустя двенадцать часов во рту всё ещё был привкус туалета, вот и всё.
Он стоял под душем, высунув руку из-под занавески, чтобы повязка не промокла, и изо всех сил старался использовать жалкий кусочек мыла, застрявший в ржавой мыльнице. Струя горячей воды, хлещущая ему в лицо, помогала, отвлекая от боли. Но не от страха. Он чуть не потерял самообладание, когда увидел своё имя и лицо во всех утренних новостях. Копы называли его очевидцем убийства, совершённого серийным убийцей, и просили связаться с ними. Неужели копы считают его идиотом? Что он войдёт туда и сознается во взломе и проникновении в дом Молли, позволит им предъявить ему обвинение и снова посадит? Без ордера на арест они этого не сделают, и им сначала придётся его поймать. Но благодаря этим копам по телевизору убийца, возможно, уже охотится за ним. Может быть, он стоит напротив…
на улице, наблюдая и планируя, как убить его, когда он выйдет из мотеля.
Он сходил с ума. Откуда этому психу знать, где он? Он был не умнее копов, у него не было их ресурсов. К тому же, Марти всегда был осторожен. Он давно понял, что не стоит слишком усложнять себе задачу.
Он постоянно переезжал, не называя своего настоящего имени при бронировании номера. Полиция к нему не подходила с тех пор, как он два года провёл в Пилсоне. Он был в безопасности, по крайней мере ещё один день.
Его главная проблема заключалась в том, что он был почти на мели, а это означало, что ему нужно было покинуть эту комнату и отправиться в мир. Оставаться где-то рядом с Лас-Вегасом было невозможно, особенно когда его разыскивала полиция и, возможно, убийца.
Что случилось с браслетом – его браслетом – который Манибэгс купил для своей прекрасной принцессы? Вероятно, кто-то из полицейских снял его с её запястья или выхватил из шкатулки с драгоценностями, чтобы подарить своей девушке.