- Идемте, - раздался тихий голос Дейча.
Соломон переоделся в черное обтягивающее трико, такую же черную тонкую водолазку, и шерстяную шапочку.
Виктор Юрьевич положил малыша на подушку, укрыл его одеялом.
- За вашим сыном присмотрят, не переживайте, - сказал Соломон.
Действительно, из темноты показалась чья-то тень. Она была точь-в-точь похожа на силуэт его матери, только без головы.
- А... - учетчик указал на тень.
- Это дежурная няня из педиатрии, - пояснил Дейч. - Ей в прошлом году оторвало голову на день города, но как сиделка она незаменима.
- Если что, мы с вами отправляемся на тренировку по пантомиме, - предупредил Дейч. Соломон шел по длинному коридору, не оглядываясь на едва успевавшего за ним Стрелкова.
- А куда вы направляетесь?
Учетчик узнал голос Венечки. Он оглянулся и увидел молодого санитара. Безусловно, теперь, когда он узнал от Дейча историю больницы, Венечка представлял собой, в мыслях чиновника, больного острым психическим заболеванием человека. Теперь-то Виктор Юрьевич обратил внимание на придурковатое выражение лица санитара, на тонкие губы с белой пенкой по краям, на нездоровый взгляд.
- Мы идем в актовый зал на тренировку, - ответил Дейч.
- А что-то здесь пахнет водкой, или мне мерещится? - вдруг спросил Венечка.
Учетчик посетовал на свою неосторожность и закрыл рот руками.
- А что, Венечка, - Соломон прищурил глаз. - Ты не знал, что все артисты алкоголики, или педерасты?
Санитар задумался, нахмурив брови.
- А вы алкоголики, или педерасты? - его вопрос поставил Стрелкова в тупик, но не Дейча.
- Мы - алкоголики, если ты почувствовал запах водки, Венечка.
- Хорошо, - санитар сунул руки в карман белого халата и, насвистывая мелодию, отправился по своим делам.
Виктор Юрьевич вспомнил, что ему так и не удалось ничего съесть. Водка была не в счет. Его слегка мутило, а ноги, словно ватные, с трудом тащили его за Соломоном.
- Не отставайте, - подгонял его Дейч. - Возьмите сушку!
Он, видимо, понял, что учетчик умирает с голоду, протянул ему баранку.
- Спасибо.
Сушка оказалась старой и пахла клопами. Но в тот момент она была единственной питательной и вкусной вещью, которая помогла Стрелкову не умереть с голода.
Они вошли в тот самый зал, где еще недавно Виктор Юрьевич стал свидетелем собрания "докторов" под председательством самозванца- Щелчковского.
- Закройте двери, - попросил Дейч.
В зале находилась старуха с ведром и шваброй. Она терла полы грязной тряпкой, от чего те никоим образом не становились чище, а напротив - превращались в сплошные грязные разводы.
- Петровна, тебе долго? - фамильярно поинтересовался Соломон у старухи.
- А тебе что, Жан-Пьер? - огрызнулась та, со всей силы опуская швабру и тряпку в ведро.
- Так нам надо репетировать, Петровна.
- Ходют тут, потом натопчут, намусорят!
- Ты, Петровна, не бурчи, у меня мандат есть от товарища Щелчковского.
Старуха бросила швабру, уперла руки в бока и, набычившись, процедила:
- И что мне с твоего мандата, придурок? Заведующий с меня за чистоту спрашивает, а не с тебя.
Дейч, махнул рукой и потянул Стрелкова на сцену. Вечерело.
- Повторяйте за мной и одновременно слушайте, - Дейч стал разминаться - Виктор Юрьевич, сняв котелок, принялся делать тоже самое. - Союз Уравновешенных Работников Галантереи, членом которого я вялюсь еще с гражданской, своей целью ставит беспрекословное первенство наших шахматистов на мировой арене. Для этого мы готовы ценой собственных жизней во что бы то ни стало любыми законными и незаконными способами содействовать тому, или иному кандидату из СССР в победе в соревнованиях.
Признание Дейча для учетчика было настолько откровенным и невероятным, что он перестал разминаться.
- Не останавливайтесь, прошу вас! - взмолился Соломон.
- А что, шахматные клопы уже не помогают? - хотел съязвить Стрелков.
- Помогают, еще как помогают, но пока человеческий фактор еще никто не отменял. Например, в 1921 году, когда молодая советская республика изнывала от ужасов гражданской войны, когда по всей стране лились реки крови, мы члены СУРГ обеспечили победу Александру Алехину в великом противостоянии с легендарным Хосе Раулем...