Теперь Стрелкову стало все ясно. Он вопросительно посмотрел на Дейча.
- Надеюсь, у вас нет больше вопросов?
- Есть, если я правильно понял, санитар - тоже из группы бывших пациентов отделения, верно?
- Я понимаю, куда вы клоните, товарищ Стрелков, - снисходительно промолвил мим. - Венечка действительно психически болен, но неужели вы думаете, это помешало западной агентуре использовать его в своих корыстных целях? Как раз, наоборот, они воспользовались его заболеванием, затуманили мозг пустыми обещаниями. Уж не думаете ли вы, что кто-то перевел какие-то деньги на его счет в Берне? Или спрятал немецкий паспорт в тайнике?
- А почему бы и нет? - учетчик почему-то именно в этот момент хотел беспрестанно возражать Дейчу. - Разве агенту за выполнение особо опасного и важного задания не полагается премия?
- Безусловно, полагается, - улыбнулся мим, видимо, шестым чувством угадавший настроение чиновника. - Но сейчас речь идет о юноше, больном шизофренией. Вы не заметили ничего не обычного в записке?
Соломон протянул листок Виктору Юрьевичу. Тот долго вертел его перед глазами, и вдруг...
- Министерство пищевой промышленности Грузинской ССР?! - воскликнул учетчик.
- В точку!
Соломон забрал записку и спрятал ее у себя.
- Я сразу обратил внимание на эту деталь. Вы ведь не поверите, что западный резидент станет писать своему агенту на подобного рода бумаге? Это же показатель полной некомпетенции разведчика.
Аргументы Дейча были настолько грамотными, убедительными и бесспорными, что Виктор Юрьевич поднял обе руки вверх, как это делают солдаты, сдающиеся в плен.
- У меня больше нет вопросов.
- Зато у меня их накопилось по самые не хочу, - буркнул Дейч. - Давайте избавимся от тела.
- А какие у вас на этот счет идеи?
Мим улыбнулся.
- Мы используем Венечку в качестве вазона для цветов.
- И часто вы это делаете? - в шутку поинтересовался учетчик.
- Да как только у нас появляются криминальные трупы.
Виктор Юрьевич вспомнил о том ужасном запахе, который исходил от большого цветочного горшка, где он общался с матерью.
- Давайте тихонько перенесем его туда.
Они взяли труп - чиновник за ноги, а Дейч за руки.
- Подождите, товарищ Стрелков, мы сейчас испачкаем весь линолеум в коридоре. Давайте положим его на простынку.
Соломон быстро снял простынь с кровати и постелил ее на пол. Затем они переложили все, что осталось от Венечки и дружно взялись за концы простынки.
- Взяли!
Дейч, как всегда оказался прав, кровь моментально окрасила простынь в пурпур, но не капли не попало на пол. В коридоре было пусто. Они быстро, не сбавляя шага, дошли до темного холла. Стрелков обратил внимание, что все окна были открыты. «Это скорее всего сделали, чтобы вонь от гниющих трупов была не такой невыносимой!» - подумал он.
- Давайте, его сюда, - красный от натуги, прошептал Дейч.
Оказавшись в углу просторного холла, они положили труп на пол и отдышались.
- Надо положить его туда, - Соломон показал на внушительного размера цветочный горшок, куда, без особого труда можно было спрятать три таких трупа, как Венечка.
Бросив труп с простыней в горшок, Виктор Юрьевич вытер пот со лба. Дейч, напротив, быстрым шагом направился к двери, на которой была прикреплена табличка: «Земля-грунт».
- Помогите мне, - попросил мим, открывая дверь.
В темноте чиновник разглядел подсобку, сверху до низу набитую мешками с надписью - «Грунт».
- Мы сейчас его присыпем, а сверху посадим вон ту пальму, - предложил Дейч.
Мешки были тяжелые и очень неудобные. На санитара ушло целых четыре мешка, прежде, чем его ноги покрылись землей.
- Ну вот, кажется и все, - присаживаясь на диван, вымолвил мим.
Виктор Юрьевич с упоением начал репетировать под опытным взором Соломона Дейча. Приходилось рано вставать. Несмотря не жуткое желание спать, он умывался холодной водой, завтракал хлебом с молоком, надевал черное трико и черную майку, легкие тапочки на босу ногу, и спешил в актовый зал. Там, при тусклом свете ламп, его уже ждал Соломон. Легкая разминка и репетиция началась. Самое трудное в пантомиме - это пластика. Мим должен максимально точно изобразить
Все понимали, что времени в обрез. Щелчковский несколько раз приглашал Стрелкова к себе в кабинет, и учетчик часами был вынужден слушать его пространные речи о врагах, мировом заговоре и прочий бред. О Веничке вспомнили только через два дня после его смерти. Однако, его исчезновение не вызвало большого общественного резонанса в больнице.