- Проходите, дорогой мой, - начал беседу в своей манере «доктор». - Как вы себя чувствуете?
Сев в кресло, Виктор Юрьевич задумчиво взглянул на Щелковского. «Доктор» был весел и свеж, и уж точно не походил на психически ненормального человека. Но чиновник знал, что это картинка обманчива, и в любой момент все может в корне измениться.
- Кстати, вы не видели нашего Венечку, что-то мы уже обыскались с коллегами?
Виктор Юрьевич вздрогнул, но быстро взял в себя в руки, хотя ему показалось, что Щелчковский заметил его реакцию и даже улыбнулся уголком рта.
- Нет, я, кстати, вас хотел спросить о том же, - закинув ногу на ногу, промолвил учетчик.
- Ну да, ну да, - поливая чиновника медом своей лучезарной улыбки, проговорил «доктор».
Вдруг, его лицо перекосила гримаса ненависти к Стрелкову. Он вскочил с кресла и, подбежав к учетчику вплотную, заорал ему прямо в лицо:
- А кто был в палате с этим недоумком Дейчем, когда Венечку шлепнули, а?! Кто отнес его завернутого в простыню и спрятал в цветочном горшке в холле?! Я вас спрашиваю?!
Все лицо Стрелкова было забрызгано слюной Щелчковского. Сам Виктор Юрьевич с такой силой вжался в кресло, что еще немного и он просто растворится среди кожаных потрескавшихся складок.
- Можете ничего не отвечать, дорогуша, - уже спокойно выдохнул Щелчковский и вернулся обратно на свое место.
- Откуда вам это известно? - медленно, словно во сне, спросил учетчик.
«Доктор» оскалился и разразился диким гомерическим смехом.
- Милый Виктор Юрьевич, да уж кому, как не мне знать своих пациентов.
«Да, пациентов, - подумал Стрелков, усмехаясь про себя. - Ты сам-то настоящий самозванец и жулик. Держишь нормальных людей под замком, а кто тебе не угоден- просто убиваешь, а потом маринуешь в своих колбах, да пробирках!».
- Вы думаете, что гражданин Дейч - агент СУРГа? - Щелчковский закурил, даже не предлагая папиросу чиновнику. - Ведь он вам именно так представился? Я прав?
Идя на встречу с Щелчковским, Виктор Юрьевич был готов ко всему, но только не к этому. Сейчас, на его глазах разрушалась вся логика последних двух недель его нахождения в больнице.
- А еще он сообщил вам, что вы должны, в случае похищения Садальского, направиться следом за ним. Я ничего не упустил?
- Простите, но откуда вы...
Щелчковский скрестил руки на груди и снова ударил в лицо Стрелкова гомерическим хохотом.
- Да, Виктор Юрьевич, я, признаюсь, был о вас высокого мнения.
Учетчик обиженно засопел.
- Да не сердитесь, с кем не бывает, - доктор подвинул кресло к столу и положил на старую газету свои руки. - А он уже успел вам рассказать страшную историю о том, что я - шизофреник, обманным путем стал заведующим отделением?
Мысли в голове Стрелкова окончательно перемешались. Он был на сто процентов уверен в правдивости рассказа Соломона. Да и факты оказались не в пользу Щелчковского.
- Хочу вас огорчить, мой дорогой друг. Я - самый настоящий заведующий отделением, доктор- Щелчковский. А вот ваш друг и соратник - гражданин Дейч - на самом деле наш самый известный пациент, страдающий шизофренией. Пару лет назад нам его привезли в состоянии крайнего возбуждения. Врачи несколько дней пытались привести его в чувство. Жена Соломона, - врач поднял газету, под которой был пустой стол, и опустив ее, сообщил. - гражданка Энгельс поведала нам историю болезни бедняги. Если вам интересно, я расскажу.
- Будте любезны, - по-прежнему с недоверием попросил Виктор Юревич.
- Соломон Дейч действительно руководил школой пантомимы в нашем городе. Финансирование он получал от управления культуры вашего исполкома, но жил за счет частных уроков. За несколько дней до приступа к нему пришел один рыжий гражданин в котелке, личность которого до сих не установили и потребовал от Дейча - три миллиона сестерциев. Соломон, услышав эту фразу, побежал в актовый зал и принес незнакомцу небольшой чемоданчик.
- Простите, а разве это имеет отношение к делу, которое...
- Самое прямое, мой милый друг, самое прямое, - убирая газету в ящик, ответил Щелчковский. - После того, как ушел незнакомец, гражданин Дейч помочился прямо на портрет товарища Ворошилова, ущипнул за грудь свою лучшую ученицу - Ангелину Жемчужнову и, выбежав на улицу, стал бить витрины магазинов главпищторга.
Доктор перевел дух и продолжил:
- К нам его доставили в крайне ужасном состоянии: его одежда превратилась в лохмотья, всклокоченные волосы оказались сплошь залиты краской и медом, обувь он потерял еще, будучи в своей школе пантомимы. Дейч все время твердил о трех миллионах сестерциев, которые у него украл вероломный приятель. На следующий день в его палату нагрянули трое агентов ГПУ. Старший офицер приказал всем, кроме, безусловно меня, покинуть этаж. Вот тогда-то я впервые столкнулся с методами, так сказать, работы наших компетентных органов. Они сначала жутко избили Соломона. Слово «избили» я подобрал из множества синонимов и эпитетов, которые все равно не смогут объективно описать то, что осталось от Дейча. Били методично, сильно и в полнейшей тишине. Я был вынужден подписать документ о неразглашении...