Я очнулся в больнице. Вокруг было полно раненых. Отвратительно воняло портянками, нашатырем и смертью. Возле меня сидела медсестра с красной звездой на груди халата. Ужас сковал меня. Страшная догадка оправдалась - я оказался в госпитале красных. Как мне потом рассказал санитар - Вениамин Калюжный - меня нашли во дворе туберкулезного санатория - единственного выжившего среди всех пациентов и врачей. Меня приняли за больного, что позволило выжить в лапах комиссаров. Слава богу, что при мне не было никаких документов.
Много позже, я вновь встретился с тем человеком, который расстреливал больных в туберкулезном санатории. Я узнал бы его лицо из миллиона. Встреча состоялась, когда я чуть не попался в руки ГПУ. Мне пришлось бежать из Таганрога и осесть в небольшом неприметном городке. В поисках работы я пришел в больницу, чтобы устроиться санитаром. Главный врач направил меня в психиатрическое отделение, где как раз требовался санитар. У меня был документы на имя Вениамина Калюжного, которые случайно украл в госпитале. Подделав дату и место рождения, я предоставил их доктору. Но когда я вошел в кабинет заведующего отделением - Щелчковского, я тут же узнал в нем того самого Таганрогского палача! Слава богу, он не узнал меня, или так мне показалось...»
Здесь запись обрывались. Дальше страницы были заполнены любовными стишками гомосексуальной направленности и пошлыми пидарастическими замечаниями на полях страниц.
Виктор Юрьевич некоторое время сидел не в силах пошевелиться. Он смотрел в одну точку, чувствуя, как хаос в его голове набирает обороты, постепенно превращаясь в необузданную стихию начинающегося безумия. Из дневника Венечки получается, что Щелчковский - белогвардейский офицер, выполнявший зачистку перед приходом красных в Таганрог. Учетчик старался оживить в памяти тот исторический период. Действительно, он вспомнил, что газеты писали об одном офицере, лица которого никто никогда не видел. Он был личным порученцем генерала Разумовского. Все, кто принимал участие в его карательных акциях, впоследствии были расстреляны, или повешены. За жестокость и беспощадность его прозвали - Бегемот. Интересно. Это чрезвычайно интересно, продолжал рассуждать чиновник. Если окажется, что Щелчковский и Бегемот - одно и тоже лицо, а единственным аргументом в этом может быть только дневник Венечки, то кое-кому мало не покажется. Кто пропустил врага народа на такую должность? Стрелков вспомнил слова Соломона о том, что Щелчковский обманом попал в больницу, воспользовавшись фальшивым письмом из министерства. И, тогда, скорее всего, он далеко не сумасшедший, как это представлял Дейч в начале. И дневник Венечки слишком поздно попал в руки мима. Если бы это случилось несколько раньше, вряд ли тогда он дотянул бы до межбольничного конкурса.