Похлопав девушку по плечу в знак благодарности, Сергей Сергеевич побежал по коридору гостиницы к выходу. Однако, на ступеньках он услышал знакомые голоса Жак и Альфонсо. Они разговаривали с ночным портье. Путь через холл был отрезан.
Астроном вдруг услышал скрип ступеней. Кто-то, а скорее всего, это были его старые знакомые, поднимались по лестнице.
- Сюда, - Сергей Сергеевич испуганно обернулся.
Дверь одного из номеров была открыта, а из дверного проема торчала голова огромного кузнечика.
- Быстрее, а то они уже рядом, - проговорило насекомое, щелкая странными наростами вместо челюстей.
Время на раздумье не было, и учитель, на ходу, сминая дорожки, чем вызвал праведный гнев девушки, которая, возможно, только что спасла его жизнь, бросился к кузнечику. Дверь захлопнулась, и буквально через минуту в коридоре раздались торопливые шаги.
- Это у вас Жан-Пьер?
Вопрос кузнечика оказался неожиданным по сути и вызывающим, по существу. В номере было темно. Но свет, струящийся сквозь плотную штору, придавал очертаниям и предметам полужидкое состояние невесомости.
- Откуда вы знаете, что это он? - осторожно спросил астроном, пытаясь отыскать источник беседы.
Кузнечик сидел в кресле-качалке и нюхал прямо со стола кокаин.
- Я слишком долго живу на свете, молодой человек, - насекомое, с белым от порошка лицом, несколько раз тряхнуло головой. - А желеобразный собеседник выглядывает из салфетки, куда вы его завернули. Ой, кажется, он умер?
Кузнечик зашевелил тонкими противными усиками и несколько зеленоватых капель выступило на его щеках.
- Да, он умер, - тихо ответил Сергей Сергеевич, не решаясь сесть.
Он стоял у старинного комода, на котором лежала толстая подписка на журнал "Основы молекулярной химии в лицах античных философов". Тельце Жан-Пьера в руке учителя норовило выскользнуть и упасть на ковер.
- Вы можете сесть сюда, - кузнечик лапкой показал на крохотный пуфик.
В этот момент в дверь постучали. Насекомое знаком показало, что беспокоиться не о чем. Что, впрочем, не внушило учителю такой уверенности.
- Кто там? - спросил кузнечик, не вставая.
- Комендант, мы ищем особо опасного преступника, - голос за дверью был чертовски похож на голос этого прохвоста Жака!
Сжавшись в комок, астроном приготовился встретиться с неминуемым наказанием, так как вряд ли бы паж, или Альфонсо убили бы его. Сергей Сергеевич понимал, что он им нужен. И смерть не стала бы удачным завершением их хитроумного плана.
- У меня никого нет.
Кузнечик встал с кресла и заковылял к двери.
- А как я смогу убедиться в этом, если вы отказываетесь открывать дверь? - казалось, паж был неумолим.
Насекомое подошло к астроному. Тот был ни жив ни мертв. Сжимая в руке труп Жан-Пьера, он молил только об одном: пусть все кончится как можно скорее, независимо от поставленных целей и задач.
- Начните громко стонать, - прошептал кузнечик, обдав учителя непривычным запахом патоки и солярки.
- Зачем? - переспросил астроном, разводя руки в стороны.
Вообще, в тот момент Сергей Сергеевич сильно пожалел о своем опрометчивом поступке, когда он, будучи безработным, но по крайней мере в теплой, уютной квартире, поддался на уговоры хозяйки и все-таки клюнул на телескоп "Калипсо", работать с которым была мечта каждого астронома в мире! Жалость к самому себе зеленым комком ударила в горло, вновь откатила назад и снова подобралась с другой стороны. Сергей Сергеевич в такие минуты ненавидел сам себя. Это было не чванство высокопоставленного имбицила с отвратительной прыщавой рожей. И даже не вожделенное стремление престарелого научного руководителя овладеть аспиранткой, используя только свой единственный вялый член. Нет, это был жар. Жар сорокалетнего учителя французского по отношению к своей шестнадцатилетней ученице. Грязное, плотское влечение к молодой, невинной плоти, выраженное в нескончаемом лицезрении ее жирных черных ресниц, черный точечек на маленьком курносом носике, белесых прыщиков на лбу, толстых ореолов сосков, еще ни разу не набухавших от прикосновения похотливого языка. Запах промежности. Робкий, еле слышный, но в тоже время сильный, натянутый как струна. Зовущий и манящий в самые сокровенные уголки постыдного блядства. В какой-то мере - неустанная, кропотливая и тяжелая работа уставших гормональных желез. Потное млекопитающие с едва торчащим половым органом, наперерез мчится навстречу неопытной самке.