- Да поймите, вы, учитель из Ейска, - Скоморохов схватил учителя и оттащил его к перилам. - В любом государстве отдельно взятая личность не имеет никакого значения. Интересы государства - вот главная цель жизни индивида. С момента рождения человек должен стать частью этого гигантского организма, питать его и содержать. Иначе, иначе наступит анархия. Надеюсь, вы не анархист? - он пристально взглянул в глаза астронома. - А сейчас для вас настал такой случай. Вы должны, нет, вы просто обязаны помочь государству, интересы которого сейчас я представляю. Пусть даже ценой собственной свободы, а может, и жизни.
Речь инспектора напугала Сергея Сергеевича до такой степени, что он был не в силах произнести ни единого слова.
- То есть как свободы, или жизни?
- Ну это я погорячился, конечно, - улыбнулся Скоморохов. - Так сказать, для красного словца метафора.
- Всех зрителей и участников процесса прошу пройти в кают-кампанию! - раздался в репродукторе голос, чертовский похожий на голос Шварца.
«Черт возьми, - вспомнил астроном. - Надо не забыть попросить поменять адвоката».
Он купил билет и вошел в зал...
Много позже Сергей Сергеевич размышлял над причиной того, что он отправился в суд, сам не желая того. Но в то утро ноги сами понесли учителя в кают-кампанию.
Внутри большого зала камня некуда было упасть.
- Ты где ходишь? - спросила Ариэль, дергая мужчина за китель.
- А ты что тут делаешь? - вопросом на вопрос ответил астроном.
- Пришла тебя поддержать в случае чего, - девушка открыла сумочку, которая висела у нее на плече и показала черный револьвер.
- Ты чокнутая, - промолвил астроном. - Зачем это?
- А что, если приговор будет обвинительным?
- Ну не расстреляют же меня? - усмехнулся учитель.
В ответ девушка отвела взгляд в противоположный угол зала. Сергей Сергеевич увидел троих солдат в буденовках с винтовками в руках.
- Это что, расстрельная команда? - процедил он, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.
- Нет, это гимнасты из наркомата спорта, - не в тему пошутила Ариэль.
- Где вас носит? - спросил Шварц, слегка отталкивая Ариэль.
Он был одет в клетчатый костюм, скорее всего, английской шерсти, красную рубашку и зеленую бабочку.
- Я стоял в очереди за билетами на собственный суд, - отшутился астроном, чувствуя сердцем, что его шутка не к месту.
- Вы не забыли о моем наставлении, - не обратив внимания на сарказм учителя, спросил адвокат.
- Ни в коем случае, - проговорил Сергей Сергеевич, сделав серьезный вид.
Внутри из репродуктора лились громкие звуки торжественных маршей первых покорителей холодной Арктики. На невысоком помосте, где по вечерам играл накрахмаленный, пахнущий жасмином джаз, стоял длинный стол, предназначенный для судебных заседателей, секретаря суда и охраны. Единственным и естественно сразу бросающимся в глаза, было кресле председателя суда Белоглазова. Оно больше напоминало императорский трон Наполеона, чем обычное кресло пусть хоть и главного, но судьи. Витые, покрытые золотом подлокотники в виде голов сказочных драконов, ножки, искусный мастер выполнил в форме тяжелых, сильных ног африканского льва. На спинке кресла громоздился неповоротливый, жирный орел, с полуоткрытым клювом. В этот момент на сцене не было ни судьи, ни присяжных заседателей, ни охраны.
- Проходите сюда, чтоб вас черти взяли, тянете время, а у нас после экзекуции намечены торжества и танцы, - грязная кухарка в испачканном жиром переднике, толкнула астронома в сторону деревянного «загона», которые больше всего подходили для баранов в период становления раннего христианства.
- Какой экзекуции? - учитель попытался остановить кухарку, но она, успела шмыгнуть куда-то в сторону.
- А вы что, думаете, что наш суд вас оправдает? - усмехнулась баба, улыбаясь беззубым ртом. - У нас нет невиновных, и не бывает. Если есть преступление - есть и преступник. Сами должны понимать.
Она вытерла руки о передник, смачно отрыгнула и исчезла в толпе.
- Встать, суд идет! - раздался в репродукторе писклявый голос.
Зал встал, впрочем, довольное большое количество купивших билеты на процесс, остались своих местах.
- Я не выйду, пока они сидят! - Белоглазов кричал из-за кулис.
Сергей Сергеевич обратил внимание, что зрители не очень-то отреагировал на его окрик.
- Судья не выйдет, пока все не встанут, - все тот же противный голос и репродуктора увещевал зевак.
Зал разделился на два противоположных лагеря: с одной стороны, расположились сторонники полного и беспрекословного повиновения судье, с другой, некий «лагерь» повстанцев, я бы даже сказал, противников любого вида подчинения и раболепства.