- В чем? - не отрывая взгляда от произвольно шевелящихся конечностей, спросил Сергей Сергеевич.
- В горючем со знаменитого космического крейсера "Аврора".
Несмотря на адскую боль, астроном все-таки сумел подняться на локтях на кровати и пристально посмотрел в бледные от желтухи глаза медсестры.
- А откуда вы знаете про космический крейсер?
Женщина переломилась опять и ткнула указательным пальцем себя в левый сосок.
- Почтальон Николаев - наш знаменитый почетный гражданин, Ипполит Карлович, - затараторила медсестра. - У него было право бесплатно пользоваться маршрутками, продуктами с западной части центрального рынка и два раза в неделю бесплатный абонемент к проституткам из общежития педагогического колледжа имени Клары Цеткин.
- Я не совсем...
- Не перебивайте, больной, - резко оборвала астронома медсестра. - Когда космический крейсер "Аврора" потерпел катастрофу в районе маяка, перед самим падением от корабля оторвалась цистерна с дизельным топливом. Она упала на домовую территорию, принадлежавшую тогда рядовому почтальону Николаеву. Большая часть солярки разлилась и впиталась в грунт. Но часть осталась в цистерне. Николаев самолично вычерпал остатки космического топлива в пластиковый бак, при этом почтальон получил сильную дозу радиации. На следующий день приехали ученые в сопровождении офицеров из ГПУ и изъяли бочку...
Почтальон Николаев проснулся около трех часов ночи. Невыносимо раскалывалась голова. Ныли все кости, кроме берцовой. В малюсеньком окне избушки висело бледное пугало Луны. Вдалеке, у реки бесновался сверчок. Время от времени его перекрикивала воскресная выпь. Почтальон встал с кровати. Во рту стоял неприятный привкус поручня пригородной электрички до станции «Водопадный». Пошаркав на кухню, Николаев взял глиняную кружку и зачерпнул воды из ведра. Вода пахла мочой студентов железнодорожного института. Сделав несколько глотков, почтальон взял папиросу из пачки и вышел на крыльцо. Утро еще не перднуло розовым рассветом, а раскатистые облака, вдрызг пьяные после вчерашнего дождя, пошатываясь толклись у горизонта. Ветер нежно трепетал лобковые волосы ближайшей рощи, бережно обходя стога сена, заготовленные крестьянами при помощи летних плоскогубцев. Дворовая собака по кличке Сука-Блядь нежно ластилась шершавым языком к ноге почтальона. Вдруг она взвизгнула и отскочила в сторону, потом несколько раз залаяла и спряталась в будке.
- Сука-Блядь, ты чего? - спросил Николаев, присаживаясь к будке.
Однако, он не смог удержаться в исходном положении. Мужчина тут же повалился на правый бок. Он попытался встать снова и.. снова упал.
- Что за херня? - вежливо осведомился почтальон у дворняги.
- Я, сука, сама первый раз вижу такой замес, - внезапно ответил пес на чистейшем человеческом языке.
- Ты можешь разговаривать? - на секунду позабыв о своих ногах, осведомился Николаев.
- Да, а что здесь такого?
Мужчина пожал плечами.
- Собственно, ничего. Просто ты никогда не говорила.
Пес завилял хвостом и звякнул цепью.
- А ты никогда со мной не говорил, почтальон.
- И то верно, - удивляясь собачьей логике, ответил Николаев.
Он приложил большой палец к большой косточке на голеностопе. Так его учила делать мать, если судорога скрутила ноги в момент купания в чугунной ванне на заднем дворе. Но в эту секунду почтальон осознал, что никакой косточки нет! Рука быстро-быстро ощупала ногу до колена. Холодный кусок льда больно ударил Николаева в позвоночник. Осколки рассыпались по печени, почкам и селезенке.
- Где мои ноги? - прошептал почтальон, откатываясь к лавке.
- Это радиация, Николаев, - дворняга вылезла из будки и, усевшись на край, принялась точить грязные ноги алмазной пилкой. - Кто тебя просил солярку из цистерны откачивать, дурень?
- Я хотел прославиться, - сам не желая того, откровенно признался почтальон. - А ты бы не хотела? Ведь мне обещали дать грамоту и сделать почетным гражданином города. А так, кто я был до этого, простой почтальон. Верно?
- А теперь, взгляни на свои ноги.
Почтальон приоткрыл правое веко и медленно скользнул им по животу, верхней поверхности четырехглавой мышцы, пока не остановился на...
- Сука-Блядь! - закричал Николаев в ночи.
- Чего тебе? - отозвалась дворняга.
- Я не тебе, - бросил почтальон. не переставая пялиться на ногу.
На земле шевелились две страшных, уродливых конечности. Волосатые, трубчатой формы и ужасно пахнущие смесью мазута и ушной серы.
- Я не могу идти, - голосил Николаев. - Я не могу двигаться.