День тянулся медленно. Лев Иванович три раз пил чай до обеда и три раза после. Пятница - короткий день. Наконец, стрелки часов остановились на пяти, хотя короткий день был до трех.
В прекрасном расположении духа Лев Иванович вышел на улицу. Трамвай неторопливо повез его к театру. Через сорок минут Лев Иванович вышел у вокзала. Поняв, что театр находится на другом конце города, он кавалерийской походкой двинулся обратно к метро.
Метро в городе собирались строить много лет назад, но почвы были непригодны для строительства и проект заморозили.
Лев Иванович спустился на эскалаторе к перрону. В вагоне метро он полистал журнальчик, который купил в киоске у дома.
Вечерело. Здание театра окрасилось причудливыми огнями и красками. Лев Иванович достал из кармана билет и с гордостью протянул его дородной женщине. Та посмотрела на театрала и сказала:
- Как же тебе тяжело без рук, родимый!
- Ничего, я уже привык, - улыбнулся Лев Иванович.
- Я посажу тебя поближе к сцене, касатик.
- Премного благодарен, - сказал он входя внутрь.
В зале было довольно много народу. Дамы в вечерних платьях грациозно покачивали бедрами. Их кавалеры в атласных фраках гордо прохаживались от одной колонны до другой. Стоял невообразимый аромат разных духов, одеколонов и прочей косметики. Лев Иванович пристроился у буфета и порадовал себя рюмкой отменного коньяка. У него не было правого глаза. Лев Иванович потерял его в империалистическую, но другой видел очень хорошо.
Тетка не обманула и посадила театрала в первом ряду. Зал был набит до отказа. Стоял приятный театральный гул. Лев Иванович полистал программку, но вспомнив, что у него не было рук, отодвинул книжку в сторону. Зазвенел третий звонок.
Занавес так и не открылся. В зале повисла тишина.
Через два часа спектакль закончился. Занавес не открывали. Зрители с интересом обозревали величественные бархатные шторы. Оркестровая яма была совершенно пуста. Не было никого ни в гримерных, ни на сцене, ни в уборных.
Ровно через два часа весь зал разразился бурными аплодисментами. Крики "Браво!" то и дело выстреливали с разных концов. Спектакль очень понравился Льву Ивановичу. Такого аншлага он не видел давно.
Подъезд дома вновь проглотил своего жильца и, не подавившись, выплюнул из лифта Льва Ивановича к двери его квартиры.
День закончился удачно. Завтра в газетах будет много шума об этой чудесной постановке.
Лев Иванович хотел перекусить перед сном, но его желудок уже несколько лет назад сгнил в безымянной могиле под номером 108 Донского кладбища. Из-за такого досадного факта театрал лег в кровать голодным и злым.
Сергей Сергеевич проснулся под утро. Сон про Льва Ивановича заставил астронома встать с постели и подойти к письменному столу. Мужчина закурил, перебирая бумаги. Он был убежден, что в его ночном кошмаре зашифровано какое-то послание, связанное со вчерашним открытием.
- Лев Иванович пошел в театр в пятницу, - учитель сделал пометку в блокноте и окунул перо в чернильницу. - Рабочий день в пятницу во всех учреждениях заканчивается в три часа, однако, наш театрал находился в префектуре до пяти часов вечера.
На белом листке появилась еще одна пометка.
Часы пробили полдень. Астроном бросил взгляд на деревянный чемодан, оклеенный старыми фотографиями немецких красавиц в откровенных купальниках. Он еще раз перебрал в уме все, что собрал для дальнего путешествия и, удовлетворившись результатом анализа, подошел к окну. В дверь кто-то тихонько постучал.
- Кто там? - спросил Сергей Сергеевич.
Молчание заставило мужчину подойти к двери и приложить ухо к холодной поверхности дерева. Он отчетливо услышал чье-то сопение. Дернув за ручку, астроном выглянул наружу. На лестничной площадке стоял невысокий мальчик в ярком одеянии настоящего средневекового пажа. Пышный плюмаж из страусовых перьев украшал его разноцветный берет. Желтые чулки и остроносые башмаки, увенчанные серебряными колокольчиками, не могли не привлечь внимание соседа, а также дворника Родриго.
- Ты сошел с ума, - промолвил мужчина, силой затягивая мальчугана в комнату.
- Простите меня, господин, - сорванец возмущенно сопротивлялся, растопырив ноги и руки так, чтобы учитель не смог втолкнуть его в квартиру. - Мне строго-настрого запрещено входить в помещение к клиентам.
Сергей Сергеевич пыхтел, обливался потом, щекотал подмышки пажа, кусал его за мочку правого уха. Наконец, ему с большим трудом удалось впихнуть сорванца в крохотный коридор.