- А давайте выпьем за здоровье товарища Ленина?! - предложил Собака.
Поп разлил самогон. Все выпили. В желудке учителя разыгралась настоящая цепная реакция. Адронный коллайдер пищевода пропускал сквозь себя мириады крохотных мушкетеров короля-солнца Людовика 14, которые, в свою очередь, отсасывали у гвардейцев кардинала их длинные, тонкие члены. Микроскопические путешественники на снегоходах «Буран» по венам бедного астронома, усиленные алкоголем, вихрем понеслись вдоль рук и ног, сталкиваясь где-то в районе тазобедренного сустава. Черноволосый султан из приднестровского Магриба играл на флейте в правом ухе Сергея Сергеевича. Звуки музыкального инструмента были настолько отвратительными, что учителю немедленно захотелось блевать прямо себе под ноги. Но они сдержал порыв, воспользовавшись третьей поправкой учителей астрономии, отравленных большим количеством метилового дистиллята. Нейроны, сплетенные в головном мозгу, искрились в морозном воздухе новогодней ночи 1987 года. Там, среди голубого, чистого снега, утопал во тьме неказистый одноэтажный домик с зеленым покосившимся забором. В доме пахло сдобой, свечами, игрушками, трусами, сосновыми и еловыми шишками, телевизором «Славутич» и черным троллем. Дети ютились в крохотной комнатушке, пробуя на зубы юбилейные рубли, взрослые давно покинули дом, почти не оставляя следов в снегу, чтобы малолетние сорванцы не отыскали место, куда они иммигрировали. В темно-зеленой стеклянной шишке, покрытой серебристой краской, отражаются лики давно умерших бабушек и дедушек. Сергей Сергеевич, несколько лет назад, снова отыскал этот дом на темном этаже своей памяти. Он опять вернулся туда, но не в образе маленького несмышленого мальчугана с большими карими глазами, а в теле естествоиспытателя ночных сновидений в созвездии Лиры. Он с большим трудом отыскал в сыром сарае картонную коробку с игрушками и вынул на свет заветную стеклянную шишку с серебристой головкой, осмотрел ее со всех сторон и тут же проглотил. Астроном был на сто процентов уверен, что эта игрушка, этот символ ушедшего в небытие детства, вновь вернет его в те далекие времена, когда маслянистые драконы с глазированными глазами летели вдоль пыльных улиц небольшого южного городка. Там юный Сережа знал каждую травинку у светофора, каждый камень, каждое плодоносящее дерево. Он мог по запаху определить магазин, где торговали овощами, лавку, в которой продавали молоко и мясо, киоск с газетами и журналами, стеклянную будку с тучной дамой внутри и розовыми лотерейными билетами в деревянной коробке с потрескавшимся правым краем.
- Я сказал товарищу сыну святого комбрига о завтрашнем крестном ходе, - заготовитель Собака плюнул на пол и достал из рюкзака банку рыбных консервов. - Он будет присутствовать в качестве почетного гостя.
- Правильно, товарищ Собака, - поп постоянно чесал пузо и яйца. - Предлагаю поставить его в первый ряд с иконой комбрига вместе с товарищем прокурором.
Собака подошел к астроному. Сергей Сергеевич смотрел на него, но абсолютно ничего не видел. Его глаза покрыла полупрозрачная пленка. Черное пальто! Учитель вспомнил черное, длинное, почти до пят пальто. Голова выбрита почти наголо. В сердце пылает бесстрашный огонь. Он вспомнил, как однажды со своим приятелем - Константином Нежным приехал в провинциальный городок. Здесь рос самый сладкий виноград в империи. Тяжелые гроздья наливались медовой патокой в сентябре, чтобы в октябре стать великолепной основой для терпкого, пахнущего полынью и одуванчиками вина. Июльская пыль на железнодорожном переезде проникала в салон автомобиля, не оставляя его пассажирам ни малейшего шанса дожить до городской площади. Дорога петляла меж абрикосовых деревьев, зеленых заборов и крашеных белой известью жирных боков малороссийских домов. Через десять минут мы оказались на пустынной площади, где все здания были построены в стиле сталинского ампира. Преобладал белый цвет, толстые колонны, лепнина, цветочные орнаменты пролетарских растений, символизирующих богородицу. Якоря Николая Угодника соседствовали с рубиновыми лычками товарища Ежова. Металлические прутья забора корнями росли из кирпичной кладки основания. В центре синел фонтан, а напротив него источал ароматы прошлого памятник студентке политехнического техникума Зое Берггольц и ее однокурснику Матвею Лю. Они смотрели на ровную линию зеленого горизонта древнего водохранилища. Там, среди прибережных песчаных утесов, сплошь истыканных ласточкиными норами, сверкала красавица ротонда. Ее массивные колонны подпирали почти невесомый каркас перекрытий. Нос приятно щекотал аромат южных цветов, растущих на длинной клумбе, огороженной низким бордюром. Пара хамоватых шмелей кружилась над липкими лепестками, источая привлекательные запахи для самок богомолов. Из-за решетчатого окна доносились знакомые мелодии модного патефона. На изогнутом позвоночнике деревянной лавочки, щурилась на солнце рыжая кошка. Ей все ни по чем. Она самодостаточна и сыта утренними остатками вчерашней кефали.