- Не робей, мим! - закричал все тот же противный голос, который пререкался со всеми.
Учётчик попытался разглядеть выскочку, но ему было трудно ориентироваться в океане белых халатов.
- Я слышал, что вам надо выбрать участников конкурса межбольничной самодеятельности.
- Молодец, хорошо начал.
- Товарищ Лямке! - заведующий первый раз за все совещание повысили голос.
Выскочка, видимо, хоть и был смелым на слово, но тон заведующего несколько остудил его пыл.
- Продолжайте, товарищ.
- Вы решили направить меня с номером пантомимы, не так ли?
Виктор Юрьевич только сейчас сообразил, что это отличный шанс вырваться из больницы совершенно легально, без нудного объяснения на службе и грозного письма за подписью главного врача больницы.
- Могу сказать, товарищи, что пантомима сейчас представляет собой очень важную веху в развитии всего социалистического искусства в частности и целом. Ведь вы только подумайте: человек, или группа людей, в черных обтягивающих трико и таких же майках с длинными рукавами, с помощью пластики и иных элементов, абсолютно не говоря ни единого слова, выражают собственные мысли, при этом могут языком жестов совершить настоящее, пусть и маленькое чудо - рассказать целую историю, да так, что люди, сидящие в зале, даже не в состоянии уловить разницы между плавными движениями линий рук, ног и не побоюсь этого слова - тел. Вы только представьте: совершенно темная сцена, в зал набит битком. Поднимется занавес, играет торжественная музыка, луч прожектора вырывает из темноты одинокую фигуру, лежащую на полу. Кажется, это простая куча ветоши, или мертвый бобер...
- Почему, бобер? - это был голос небезызвестного нам Лямке. - Почему...
На него зацыкали, и зал снова обратился в слух. Щелчковский сидел с полузакрытыми глазами, но, успел прийти в себя. Будто он вышел из гипнотического сна, или экстаза.
- Бобер, - С. Намеренно сделал ударения на этого повелителя реки и озер, чтобы таким образом, показать свое моральное превосходство над выскочкой Лямке. - Музыка стихает, и лишь тонко струится по сцене одинокая флейта. Тело. Вдруг оживает. Сначала подымается тонкая, почти невесомая рука. Зрители не видят всю руку целиком, им неотступно и предплечье. Лишь кисть в луче прожектора движется, словно это и не человеческая кисть вовсе, а...
Виктор Юрьевич запнулся, пытаясь подобрать нужный эпитете.
- Крыло загадочной райской птицы, - нашелся С. - Птица вспорхнула с ветки, встрепенулась, почистила свои красочные перышки, щелкнула большим, ярким клювом. Вот рядом с ней на ветку садится такая же красотка. Они долго присматриваются друг к другу, и начинают свой танец.
С. вдруг увидел на трибуне, с правой стороны от графина с водой короткую надпись на деревянной дощечке. Надпись была буквально выцарапана острым и тонким предметом, возможно, гвоздем, а затем неглубокие бороздки залили чернилами. Всего несколько слов: «Здесь никому нельзя верить». Это слегка отрезвило Виктора Юрьевича. Он задумался, не переставая нести совершенную чушь про райских птиц и искусство пантомимы.
«А ведь я полный кретин, - рассуждал учетчик, стараясь, чтобы его мысли не вошли в полный диссонанс со словами, которые он в настоящий момент произносил с высокой трибуны. - Ты ведь сам не веришь в то, что тебя выбрали кандидатом на этот конкурс, дорогой мой учётчик. Надо трезво смотреть на вещи: ты только что поступил в отделение. История болезни, пускай и поступила вовремя, но, судя по тому, что заседание в отделении идет довольно продолжительное время, заведующий отделением никак не мог уделить время на ее изучение. Получается, меня выбрали путем случайного отбора среди шести пациентов. А так, как это сделал Венечка, возможно, существует вероятность, что санитар выполняет совершенно иную роль, которую ему предписывают врачи с одной стороны, и пациенты - с другой. В свою очередь, Венечка ссылался на приказ Щелчковского, а значит, его начальник в курсе инициативы санитара. Получается довольно занимательная цепь событий: пациенты, палата, санитар, я, заведующий, пантомима, областной конкурс. Возникает вопрос, почему для выполнения этого крайне сложного, и требующего специальных навыков, и мастерства конкурса, выбрали именно меня? Хотя, Кар Карлович, или даже Жан-Пьер больше подходят для данной задачи, в силу своей близости к искусству. Но, если их план, я имею в виду заведующего отделением, заставить меня поехать на областной конкурс в качестве исполнителя пантомимы, значит ли это, что в отделении, а может, и в самой больнице нет таких кадров, которые смогли бы отстоять честь медицинского учреждения на таком серьезном конкурсе? Найти в городе специалиста пантомимы не такая уж и сложная задача. Помнится, мне, несколько месяцев назад я даже видел объявление в газете, где черным по белому было написано: «В школу пантомимного искусства Соломона Дейча, ведется набор учеников. Возраст не старше 16 лет, гибкие и без явных физических изъянов». То есть, в городе присутствует школа, которой руководит Соломон Дейч, а возможно, его сын, или сыновья продолжили дело отца».