- Да и не спрашивайте меня сейчас ни о чем больше, - заведующий отделением встал, отряхнул халат, забрал журнал из рук «пациента» и скомандовал, снова косясь на портьеру. - Так чего же мы здесь ждем? Скорее в музей!
В музее.
Щелчковский долго шарил в кармане халата, прежде, чем достать связку ключей. Да и не ключи это были вовсе. Точнее ключ, но визуально для учетчика они не представляли ничего схожего с предметом, который мог служить для отпирания и запирания замков. Ключи были настолько маленькие и одинаковые, а их количество превышало добрую сотню, что Виктор Юрьевич усомнился в способности заведующего отделением вообще определить принадлежность того, или иного ключа. Однако, несмотря на сомнение учётчика, доктор, пользуясь каким-то одному ему известным способом, неожиданно закрыл глаза, и быстро отсчитал нужный ему ключ. Замочная скважина имела такой же непрезентабельный вид - тонкая, почти невидимая. Учетчик обратил внимание на то, что поверх этой пародии на замок виднелся обычный, по меркам Виктора Юрьевича замок. Но кто-то опечатал его тонкой полоской бумаги и даже поставил кривую полустёртую печать. Высокая дверь отворилась. В нос ударил запах плесени и отчаянной старости.
- Сейчас я нащупаю выключатель, - сказал Щелчковский.
Несмотря на конец дня, солнце, по мнению учетчика, все еще ярко светило на небосклоне. А здесь, в музее, стояла кромешная тьма. Причину темноты Стрелков узнал в тот же момент, когда на потолке вспыхнули лампы. Все окна были заложены кирпичом.
- Солнечный свет портит экспонаты, - пояснил доктор.
Помещение музея своими размерами превосходило актовый зал, где совсем недавно был Стрелков. Складывалось впечатление полной ирреальности здания снаружи и его площадей внутри. Первое, что увидел учетчик были ровные ряды огромных стеклянных сосудов, в которых, в залитых до горла формалине, плавали совершенно голые люди! Оторопь взяла Виктора Юрьевича. Он бывал в Ленинградской Кунсткамере, даже получил эстетическое удовольствие от просмотра различных уродцев и человеческих аномалий, собранных со всего света. Но он и не мог себе представить, что здесь, в его родном городе, буквально в двух шагах от его дома, существует подобный музей.
- Вы удивлены, дорогой мой? - Щелчковскому, видимо, льстило неподдельное удивление Стрелкова. - Скажу вам откровенно, музей отделения психиатрии нашей больницы, уже три года занимает первое место в соревнованиях музеев нашей области.
Виктор Юрьевич подошел вплотную к первой банке, в которой «плавал» совершенно голый мужчина средних лет. Но у него не было явных признаков какого-либо генетического, или наследственного уродства. Руки, ноги, туловище голова - имели обыкновенный для нормального мужчины вид.
- Этот экземпляр был болен вялотекущей формой шизофрении, - сообщил доктор.
Недоумение учетчика улетучилось. Он обернулся и язвительно спросил:
- Скажите, доктор, а для чего вы консервируете больных с психическими заболеваниями? Ведь, насколько мне известно, по выражению лица вы вряд ли сможете отличить параноика и шизофреника?
Доктор щелкнул пальцами и громко рассмеялся. Эхо его раскатистого смеха утонуло в глубине темного свода в дальнем углу музея.
- Дилетантское мнение, мой друг. Я лично занимался этой коллекцией, и скажу вам не таясь, такого полного набора ярких представителей самых разнообразных расстройств нет даже в лаборатории профессора Гинзбурга, в Берлине. А это уже о чем-то говорит.
Стрелков пожал плечами. Он не пожелал больше спорить с доктором, так как это не входило в его компетенцию, во-первых, и во-вторых, он очень сильно устал и его единственным желанием учетчика сейчас было добраться до палаты, сцедить молоко, на тот случай, если Жан-Пьер покормил новорожденного, перекусить чего-нибудь и завалиться спать. В исполкоме уже наверняка знают о его «болезни», и товарищ председатель не преминет воспользоваться случаем лично убедиться в правдивости заболевания Стрелкова. Хотя, с другой стороны, после беседы с Щелчковским и той информации, которую ему удалось почерпнуть у заведующего отделением, вряд ли товарищ председатель получит разрешение на посещение учетчика в палате. Приминая во внимание тот уровень секретности и важности работы, проводимой докторами, даже чиновник такого уровня, как председатель горисполкома скорее всего получит от ворот поворот. Эта мысль позабавила Стрелкова. Учетчик томно закрыл глаза и представил себе выражение лица его грозного начальника, который стоит в приёмном отделении, кричит во все горло на санитаров и врачей, грозится уволить к чертовой матери всех: от главного врача до уборщицы. Требует пропустить его к учетчику, чтобы лично убедиться в правдивости его болезни. Но суровый заведующий отделение психиатрии, товарищ Щелчковский отводит дебошира в сторону, что-то шепчет ему на ухо. Виктор Юрьевич отчетливо представил себе, как медленно расширяются глаза председателя, как он шевелит губами, пытаясь что-то возразить, потом рот кривится в извиняющейся улыбке, шея вытягивается, словно председатель хочет разглядеть в глубине коридора Стрелкова, но вдруг появляется мужчина в сером костюме, он вежливо, но твердо берет за руку чиновника и выводит его на улицу. Председатель еще несколько минут вглядывается в стеклянную дверь, потом чертыхается и уезжает в горисполком на служебной «Победе».