Сразу после вечерней раздачи пищи сотрудники и монахи отправились по своим делам. Но вот что странно, какой бы путь ни выбирал Андрей, он вновь и вновь оказывался вблизи д’Иванова. Он старался держаться от него подальше, только у него не получалось. В какую бы сторону он ни шел, каждый раз перед ним возникал этот человек. Когда провалилась третья или четвертая попытка уклониться от встречи, Андрей догадался, что д’Иванов намеренно преследует его. Страшно не было, скорее, непонятно, зачем это тому понадобилось. Андрей резко изменил маршрут и попробовал оторваться, но и эта попытка закончилась неудачно. Д’Иванов неотступно шел за Андреем. Тогда он еще не знал, что это было любимое развлечение д’Иванова. Начальник службы безопасности обожал преследовать новичков в людных местах. Охота на человека, который буквально через пару минут мог оказаться в полной его власти, буквально завораживала д’Иванова. Наверное, он считал, что от невинной жертвы исходят какие-то особенные полезные лучи. И д’Иванов, который старался внушить всем подряд, что обладает могучим даром черного мага, делал вид, что с аппетитом пожирает выделяющиеся эманации. Именно для этого он устраивал при большом скоплении народа эти маленькие спектакли с преследованиями. Актерских способностей д’Иванову было не занимать, так что пронзительный холодный взгляд, заламывание рук и подходящая одежда позволяли ему без труда достигать поставленной цели.
Но на этот раз у него не вышло. Во время одного из своих сложных маневров д’Иванов случайно налетел на пожилого работника из ремонтных мастерских и сбил его с ног, потеряв при этом нужную скорость.
— Смотри под ноги, слесарь безродный! Не мешай работать службе безопасности, — выкрикнул д’Иванов.
— Что за работа такая — преследовать невиновного парня? Знаем, не в первый раз наблюдаем.
— Да за такие слова я тебя самого привлечь могу!
— Развлекаешься, Диван плюшевый? — не выдержал работник. — Когда, наконец, успокоишься.
Андрею уже рассказали, что д’Иванов ненавидит, когда его называют плюшевым Диваном. Об этом знали все без исключения обитатели Монастыря. Наверное, работник сильно ударился при падении и на миг потерял контроль над собой, но оскорбительные слова, которые, наверняка, вертелись у него в голове и раньше, были произнесены. Негодованию д’Иванова не было предела.
— Кто посмел называть меня столь неблагозвучным именем? — взревел д’Иванов.
— Твои неблагозвучные дела! — ответил мастеровой.
— Дуэль! — заорал д’Иванов. — Дуэль!
Несчастный человек, успевший двадцать раз пожалеть о своей несдержанности, все же сжал кулаки, словно хотел противопоставить магической атаке д’Иванова всю свою природную силу и умение вести кулачный бой, потому что отступать было поздно. Андрей застыл, ожидая самого неприятного развития событий. Но неожиданно инцидент был прекращен. Из толпы зевак показалась удивительно красивая и властная женщина. Грация ее могла быть только природной, никакие упражнения и тренировки не в состоянии научить женщину держаться с таким достоинством. Ее свободная мужская одежда не могла ввести Андрея в заблуждение — за простолюдинку принять ее было сложно, от нее исходила потрясающая уверенность и сила. Андрей ни на минуту не усомнился, что этой силы хватило бы для усмирения не только д’Иванова, но и десятка таких как он.
И д’Иванов, и мастеровой, вне всяких сомнений, знали таинственную незнакомку, так решительно вмешавшуюся в их спор. Воинственный пыл у них бесследно испарился сразу после ее появления. Они стояли друг против друга, тяжело дыша, но о драке больше не помышляли.
Андрей не мог отвести взгляд от прекрасной женщины. Таких прекрасных зеленых глаз, ему до сих пор видеть не приходилось. Он был очарован. Если бы ему сказали, что его оцепенение есть результат колдовства и магии, он бы сразу и на всю жизнь поверил в их существование.
Незнакомка встала между д’Ивановым и мастеровым, умиротворяюще подняла руки вверх.
— Сегодня слишком важный для Монастыря день. Не время для вражды. Всем надлежит быть смиренными и благородными, — тихо сказала она и улыбнулась.
У Андрея защемило сердце.
— Как я могу быть благородным, если меня открыто, при всех, называют Диваном плюшевым? — удивился д’Иванов.
— Постарайтесь быть выше этого.
— Ого-го! — обрадовался д’Иванов. — А ведь это и в самом деле выход! Я буду выше!