С этими словами он удалился с места происшествия своей забавной походкой, даже не взглянув на Андрея, который, впрочем, был этому только рад.
Вечером Андрей с подробностями рассказал Игнатию о происшествии, а потом буквально набросился на него с вопросами. Больше всего его, естественно, интересовала таинственная незнакомка.
— Вы знаете, кто это?
— Догадываюсь. Есть только одна женщина, способная поставить д’Иванова на место — высокочтимая Айрис.
— Айрис? Ее зовут Айрис?
— Да. Но советую тебе выбросить из головы любые мечты о ней!
— Но почему?
— Эта женщина не по зубам даже нашему магистру Захарию, что же говорить о тебе — бедном и безродном воспитаннике Резервации.
— Теперь мне придется стать магистром.
— Зачем? — удивился Игнатий.
— Вы же сам сказали, что в противном случае она не обратит на меня внимания.
Игнатий засмеялся.
— Наглый, глупый и самодовольный щенок! На твоем месте я молил бы Бога, чтобы он разрешил тебе забыть ее поскорее. Если Айрис обратит на тебя внимание, ты и трех дней не проживешь. Какой ты еще ребенок, Андрей!
— Разве я сделал что-то недозволенное?
— Только этого не хватало.
— Вы не поняли. Я говорю не о любви. Я люблю свою Марфу. Здесь что-то большее. Не могу найти подходящие слова. Сегодня я поверил в Божий промысел. Рядом с Айрис я ощущаю удивительный приток сил. Если я получу ее поддержку, то смогу совершать любые подвиги. Хочу одного — попасть в ее команду и выполнять ее приказы. Если она будет довольна мной, я стану самым счастливым человеком в Мире святого Иеронима.
— Ты говоришь о магическом воздействии?
— Вряд ли. Но она удивительная, не такая как мы.
— Из другого мира?
— Может быть. Мне кажется, что если к нам и в самом деле прилетят небесные покровители, то только за тем, чтобы встретиться с высокочтимой Айрис.
— Не ожидал услышать такое от астронома.
— Меня в Резервации учили говорить правду. Я не могу скрыть от вас свои чувства. Мне кажется, что это очень важно. Что теперь делать? Неужели промолчать? Но разве это правильно? Я с вами честен.
Игнатий посмотрел на Андрея с удивлением.
— Говори, конечно. Только я тебе не поверю, пока не получу убедительные доказательства.
— У меня нет фактов, только предчувствие.
— Неужели на тебя так действует близость к власти?
— Это вы о чем?
— Ты не удосужился поинтересоваться тем, как устроена монастырская власть. Наверное, это я виноват, не сообразил вовремя, что ты уже сейчас ведешь себя как настоящий астроном и политикой не интересуешься. Давно нужно было тебя познакомить с тем, как устроена жизнь в Монастыре. Это не поможет тебе заниматься астрономией, но лишних знаний не бывает. Правда?
— Но зачем? Мне хватает вашего покровительства.
— Законы нужно знать для того, чтобы не нарушать их. И я не вечен. Власть в Монастыре принадлежит Тайному совету. Не знаю, почему он так назван. Всем прекрасно известно, кто в него входит. Главный, понятно, магистр Захарий. Остальные трое — его советники и заместители. Моя обязанность заниматься наблюдениями и поисками покровителей, Обсерваторией, библиотекой и отбором достойных выпускников в Резервации. Д'Иванова ты уже знаешь. Он начальник службы духовной безопасности Монастыря. Его главная обязанность — вылавливать шпионов Наблюдателей. У нас заключен договор о мире с королем Генрихом. Но там не написано, что Замок не может засылать к нам шпионов. А наша Айрис — жесткая и бескомпромиссная воительница. На нее возложена наша военная защита. Точнее, она сама так решила. Она готова сражаться за Монастырь, когда это понадобится. Ее храбрости может позавидовать любой мужчина.
Рассказ монаха Игнатия оставил Андрея равнодушным. К самому высокочтимому Игнатию он и так относился с величайшим уважением и любовью. Магистра он еще не видел и никаких особых эмоций к нему, кроме почтения, не испытывал. Айрис была для него божьим чудом, а Д'Иванов его не заинтересовал совсем.
Следующие три дня Андрей был сам не свой. Он даже не мог заставить себя думать о работе. Много странных людей успел встретить Андрей за те немногие дни, что он провел в Монастыре. Но самым удивительным человеком была, конечно, прекрасная дама по имени Айрис. Она была не просто странной, она была загадочной. Для нее хотелось сочинять стихи.
Он даже попробовал написать стихотворение о буйной радости, которая так неожиданно поселилась в его душе. Никогда прежде Андрей не был так глупо счастлив, хотя никакой разумной причины для возникновения этого чувства не было. Более того, когда он стал выдумывать объяснение своему восторженному состоянию, оказалось, что ему, напротив, следует грустить и посыпать голову пеплом. В конце концов, чудесная Айрис не обратила на него внимания. Сознавать это было обидно, но разве он мог рассчитывать на другое отношение? С какой стати? Разве он уже сделал что-то великое? Или добился чего-то стоящего?