Магистра настиг короткий приступ обиды. У него на мгновение перехватило дыхание. Появление Мастера должно было основательно изменить внутреннюю жизнь Монастыря. А это новые проблемы. Не исключено, что именно из-за этих непонятных пока изменений так возбудился король Генрих.
Д’Иванов уловил интерес Магистра к Андрею — что говорить, свою работу он выполнял усердно — и теперь регулярно сообщал о свиданиях Андрея и Айрис.
— Сегодня они еще раз встретились в библиотеке, говорили не менее получаса…
Магистр почувствовал, что страшно ревнует — о чем, спрашивается, можно говорить целых полчаса!
— С вашего позволения я прослежу за ними. Может быть, мне даже удастся услышать, о чем они говорят, — предложил д’Иванов.
— Хорошо, выполняйте, — согласился Магистр, его щеки немедленно запылали от стыда. Какое низкое бесстыдство разрешать охране тайно следить за любимой женщиной. Но… взять свои слова обратно он не смог, в конце концов, ему хотелось знать правду.
Айрис прекрасно видела, что за ней ведется постоянная слежка, но отказаться от разговоров с Андреем было выше ее сил. Их встречи давно уже стали постоянными. Айрис знала, что подвергает своего собеседника опасности, но ей хотелось больше узнать о прежнем мире. Она не сомневалась, что от этих знаний зависит благополучие Монастыря. Здравый смысл и чувство предосторожности на время покинули ее. Однажды Игнатий не выдержал и предостерег ее, призвал вести себя разумнее.
— Ваши встречи с Андреем стали привлекать слишком много ненужного внимания. Д’Иванов старается изо всех сил, ему хочется ослабить ваше влияние на магистра. Вам надлежит быть рассудительнее. Обстановка сложная, не до глупостей.
— Почему магистру вздумалось преследовать нас? — удивленно спросила Айрис. — Мы не делаем ничего предосудительного. Наоборот, я считаю, что наша дружба может принести пользу Монастырю.
— В таком деле главное не переусердствовать.
— Объясните.
— У магистра слишком много поводов для тревоги и негодования. Он может видеть в Андрее конкурента.
— Конкурента? Что за глупость!
Игнатий замолчал, подыскивая подходящие слова, с помощью которых можно было сказать очевидное и при этом не задеть чести Айрис.
— Магистру могут намекнуть, что Андрей вполне готов претендовать на его место. Будто бы он станет не только удачливым любовником, но и новым магистром. Такие мысли до добра не доведут.
Айрис удивленно посмотрела на Игнатия.
— Вы это серьезно? Это так глупо.
— Мы не можем контролировать слухи. Магистр, как известно, человек ревнивый… Не берусь предсказать его реакцию. Однако ваша ссора может иметь серьезные последствия для судьбы Монастыря.
— Довольно… Есть вещи, о которых нельзя говорить так прямо! Даже вам, высокочтимый!
— Мной движет желание оказать вам услугу, Айрис, только это развязало мой язык. Если бы у меня был выбор, я, конечно, поостерегся бы заходить так далеко, — сказал Игнатий, почтительно склонившись перед Айрис. — Вот только советовать вам могу только я.
— Вы считаете, что магистр не отказался от намерения сделать меня своей женой?
— Увы. Но это так.
— Не смейте так говорить! И потом — это невозможно!
— Конечно. И это очень плохая весть для Монастыря. Вы должны это знать.
— То, что магистр влюбился в меня? Я знаю.
— Нет. То, что это плохая весть для Монастыря.
— Спасибо, Игнатий. А теперь мне нужно подумать.
Магистр внимательно выслушал очередное донесение д’Иванова. По сообщению разведчиков войска короля Генриха уже приведены в боевую готовность. Нападение следует ждать в ближайшее время. Монастырю угрожает опасность, равной которой еще не было.
— Наступило время испытаний. Вы, милорд, должны проявить все свое мужество и решимость. Воспользуйтесь примером вашего отца, доблесть которого известна всем. Теперь будущее Монастыря зависит только от вас.
— Я сделаю все, что в моих силах.
— В сложившихся обстоятельствах этого будет явно недостаточно, — с легкой укоризной сказал д’Иванов. — Мы ждем от вас по-настоящему героического поведения. Обитатели Монастыря, должны увидеть, что вы способны на решительные и обдуманные поступки. Магия помогла мне установить, что только ваша готовность к подвигу и самопожертвованию спасут Монастырь от неминуемого разграбления и поругания. Проклятые Наблюдатели ни перед чем не остановятся. Милосердия от них ждать не стоит. Вы об этом знаете лучше меня.