Радость немного померкла, когда он увидел Феликса, явно желающего продолжить разговор.
— Вижу, что вы в прекрасном настроении. Удалось договориться?
— Грех жаловаться.
— Будете трудиться на благо Замка?
— Крови своей не пожалею.
— Как не пожалели сейчас ради Монастыря? — заржал Феликс.
— Ну, это совсем другая история.
— Конечно. Не обижайтесь, вы — молодец. Главного вам удалось добиться — отвести от себя ответственность за оскорбительное военное поражение. Да, господа мои, теперь в глазах обитателей Монастыря вы не виноваты, каким бы страшным образом не развивались дальше события. Пусть теперь болит голова у магистра и его бывшей прославленной воительницы высокочтимой Айрис. Настала их очередь пострадать за Монастырь! А мы уж проследим, чтобы вину накрепко связали с их именами!
Он замурлыкал мотивчик веселой песенки, которую недавно услышал в кабаке на базарной площади. Очень прилипчивая мелодия. Но д’Иванову было не до смеха. Ему пора было привыкать к насмешкам и оскорблениям. Конечно, со временем их станет меньше. Любые дела, даже злые, рано или поздно приедаются. Но пока надо было терпеть.
Феликс крепко схватил д’Иванова за руку и продолжал развлекаться.
— Самое смешное в этой истории, что магистр — этот противный молокосос — в самом деле, намерен спасать Монастырь! Экая самонадеянность. Что ж, посмотрим, как у него это получится. Неужели рассчитывает, что Айрис — эта нахальная, невоспитанная девчонка разобьет в открытом бою отборные отряды наемников короля Генриха? Какая чушь! Магистр ставит не на ту карту!
— Неужели вы ему тоже предлагали предать?
— Обязательно. Мы добрые, любой человек, какое бы высокое положение он не занимал, может стать нашим вассалом. Мы всех принимаем.
— Но он же фанатик!
— Ерунда, если бы он согласился поделиться с нами хотя бы частью своей власти! Это пошло бы ему на пользу. Объединив наши возможности, мы могли бы самым чудесным образом изменить жизнь наших подданных. В конце концов, задача Монастыря — бороться с ересью, отстаивая принципы, завещанные святым Иеронимом. Не более того. Кто сказал, что укрепление государства может помешать монастырской жизни?
— Я согласен, — сказал д’Иванов на всякий случай. — Не вижу ничего страшного в том, что король Генрих согласится стать нашим руководителем и покровителем. Не исключено, что мы еще от этого и выиграем. Король Генрих, чтобы там ни говорили его враги, является законным представителем династии Наблюдателей, а потому, вправе претендовать на мирскую власть в нашем мире. Включая Монастырь.
— Здравые мысли. Хорошо сформулировали. Потом научите наших парней.
— Король Генрих, — продолжал д’Иванов, — показал себя твердым и справедливым правителем, в ереси не замечен и заинтересован в развитии наследия святого Иеронима ничуть не меньше прочих. И пусть мне попытаются доказать, что я, под руководством короля, справлюсь с руководством Монастырем хуже нашего нынешнего магистра!
— Да, это было бы странно.
— И еще! Никогда не поверю, что король Генрих собирается уничтожить Монастырь. Неужели будет гадить самому себе? Монастырь же теперь его собственность. Это противоречит здравому смыслу! Правда?
— Интересно с вами беседовать, д’Иванов. Обязательно продолжим, если выпадет подходящий случай.
— Вы не о разговорах думайте, — осмелел д’Иванов, — а о том, как будете защищаться от достопочтимой Айрис, когда она вернется со своим отрядом в Монастырь. Срубит вам головы, и говорить нечем будет.
— Эта проблема уже решена.
— И как, разрешите спросить?
— Когда придет время, вам сообщат.
Возможные перспективы вооруженного столкновения отряда Айрис с наемниками короля Генриха д'Иванова больше не волновали. Феликсу виднее. Он посчитал, что военная мощь Замка достаточно велика, чтобы ей мог противостоять маленький отряд пусть даже и блестяще подготовленных бойцов. Он не сомневался в конечном результате. Теперь, когда Феликс подтвердил, что его личная ответственность за военный конфуз исключалась, пора было заняться более насущным делом.
В последние месяцы д'Иванов успешно поработал над восстановлением родословной, опираясь на свидетельства официальных летописей, хранящихся в монастырской библиотеке. Выяснилось, что у него есть веские основания связывать свое происхождение с одним из великих Отцов основателей Монастыря (некоторые утверждали, что и Замка) знаменитым хлебопашцем Рудиком, личностью легендарной и достойной во всех отношениях. В конце концов, именно такие богатыри как Рудик сумели выжить после Вонючего рассвета. И именно они заложили основы современной жизни. Конечно, д'Иванову хотелось узнать, не являлся ли Рудик близким соратником святого Иеронима, не принимал ли участия в обдумывании знаменитого Обещания? Пока получить доказательства не удалось, но монах Амвросий, древний служитель архива, обещал продолжить поиски.