— Это всего лишь клочок бумаги, — сказал д'Иванов с раздражением.
— Верно, — сказал Фрол почти ласково. — Мы делаем вам одолжение безвозмездно. И, если все будет хорошо, никогда не напомним вам об этой маленькой услуге. Как и о множестве других, которые мы в состоянии оказать в дальнейшем.
— А что я должен буду сделать для вас?
— Вы собираетесь стать магистром. Этого достаточно.
— Где Амбросий?
— Он спит.
— Вечным сном?
— Зачем так мрачно! Я бы сказал — сном ребенка, но вряд ли дети способны выпить за один присест такое количество самогонки! У нас есть недостатки, но мы не убийцы и не бандиты. Амбросия подвела его ненасытная глотка. Завтра он очнется.
— Кто эти таинственные вы?
— Могу говорить только за себя. Но я уже имел честь представиться. Я — философ. Странствующий любитель мудрости. Исследователь прежнего мира.
— Как можно изучать то, чего нет?
— В этом занятии есть особая прелесть, доступная немногим, — улыбнулся Фрол. — Когда я перелистываю уцелевшие после Вонючего рассвета листки, то осознаю себя не только исследователем, но и творцом, поскольку восстанавливать по обрывочным данным картину чужой жизни — это настоящее искусство!
— Странное занятие!
— Почему вы так решили?
— Вы занимаетесь чересчур оторванным от реальности делом, — угрюмо сказал д'Иванов, он не мог сообразить, как его продвижение по служебной лестнице может быть связано с прежней жизнью, и это настораживало сильнее, чем хитрая улыбка странного Фрола. — Чтобы выжить в нашем непростом мире требуется быть сухим реалистом и прагматиком. Изучение прежней жизни к таковым, по моему мнению, отнести нельзя.
— Вы ошибаетесь, главный претендент на должность магистра, — рассмеялся Фрол. — Не существует в нашем мире более важной задачи.
— Вот как?
— Изучение прежней жизни сулит нам процветание и богатство.
— Это вы про роботов, которые будут за нас работать?
— Вы слышали о роботах?
— Это моя работа — слушать, о чем болтают люди.
— От кого вы слышали о роботах?
— Это любимая тема разговоров высокочтимой Айрис и сотрудника Андрея.
— Вот как? Я почему-то думал, что Андрей занимается исключительно астрономией и звездным каталогом.
— Наверное, так и есть. О нем ничего плохого сказать не могу. А вот высокочтимая Айрис, совсем другое дело. Вот у кого от разговоров о прежней жизни глаза загораются.
— Не знал.
— Она же к Андрею в библиотеку чуть ли не каждый день заходила. И всегда просила рассказать про прежний мир.
— Почему у него?
— А как же. Андрей про прежний мир больше всех знает. К нему с раскопок ящиками привозят листки из прежней библиотеки. А он читает.
— А вы, значит, слушаете, о чем люди говорят?
— Ну да. Я же говорю — такая работа.
— И много вы запомнили?
— Ничего не запомнил. Мое дело — фиксировать факт разговора, а ерунду всякую заучивать мне ни к чему.
— А зачем высокочтимая Айрис про прежнюю жизнь спрашивает?
— Люди — они разные бывают. Одним сказки подавай, другим фантастику, а ей интересно про прежнюю жизнь.
— И она запоминает эти рассказы?
— Да. Несколько раз она говорила Андрею, чтобы он не повторялся. Слышала, мол, эту историю, давай другую.
Фрол помрачнел, словно услышал что-то плохое.
— Я могу быть свободен? — спросил д'Иванов.
— Конечно. Спасибо, вы мне помогли.
— Значит, мы в расчете?
— В каком смысле? — удивился Фрол.
— Взаимовыгодный обмен. Вы — мне. Я — вам. А ведь не сговаривались! Хорошо получилось. По-человечески.
— Пожалуй, вы правы. Впрочем, я сомневаюсь, что вы расплатитесь со мной в ближайшие сто лет.