Ее запальчивый тон, сменивший недолгую речь, был наполнен таким отчаянием и трагедией, что я осеклась. Девица вскинулась, бросаясь на колени и опуская голову так низко, как не было позволено особе голубых кровей. Она плакала, точно ребенок, и многие из ее фраз нельзя было разобрать. В тумане тонуло ее истеричное рыдание и четкое, острое нежелание жить.
Жалость.
Чувство это давно не было мне знакомо. В пространстве, в котором можно увидеть течения чужих жизней, сталкиваешься и с жестокостью, и с беспощадностью, и с завистью — самым сильным чувством таких, как я.
Духов-теней, что застыли на границах, не ступая дальше. Жить хотелось страшно, и не было важно, какими способами, даже если цена будет неоправданно высока. Я даже не помнила свое тело и свою прошлую жизнь, Монарх приплывал ко мне каждую триаду года, сначала уговаривая, после угрожая, а после и просто интересуясь, без интереса, формально: хочу ли я отправиться в Загробный мир, где смогу существовать дальше, будто в глубоком сне? И каждую триаду года мой ответ был одним и тем же.
— Так, — я согнула ноги в коленях и холодно поинтересовалась, склоняя голову набок, — значит, ты умерла по собственной воле?
— Да.
Глухой, надломленный голос принадлежал рыдающей девушке, которая сама отняла у себя жизнь. Мне бы посмеяться, да намекнуть на рану на ее горле — недостаточно хорошо, чтобы сдохнуть без следа и сознания, оттого она и оказалась плывущей рыбешкой в мертвой воде. Но вместо этого в груди тлели угли злости. Какой должна была быть жизнь у леди благородных кровей, чтобы она так умоляла быть мертвой? Кем должен был быть тот монстр, который и вложил кинжал в ее слабые руки? Отчего она так цеплялась в мою руку, которую не могла разглядеть, и что могла сделать я?
— Девочка, — тихо позвала ее.
— Винтер. Мое имя — Винтер де Ферр, — она отняла руки от лица, демонстрируя покрасневшие от слез глаза. Ресницы спутались из-за влаги, а синева, казалось, становилась все более тусклой, словно из ночного неба сырело в неглубокие лужи. Я задумчиво поправила прядь ее волос, завернув за чуть оттопыренные уши, и это касание заставило ее дыхание сбиться. Не то, чтобы ей и требовалось дышать, это было дело людской привычки.
— Это имя тебе не подходит, Винтер. Однако, я услышала тебя. И не сказать, что довольна.
Расстаться со своей жизнью, какой бы не была причина, и не желать использовать последний шанс вернуться — я не могла этого понять. Может ли быть, я была слишком кровожадной и властолюбивой, чтобы покидать этот мир тогда, когда я еще была жива, но меня никто не спрашивал повторно, согласна ли я вернуться. Мое бывшее тело было рассечено на десятки кусков, а после сожжено, будто тело гадкой преступницы, и пущено по морскому ветру. Здесь даже Король духов разводил руками, проговаривая, что никакой целитель не сможет вернуть его в подлинное состояние.
Тоска. Я испустила уставший вздох, будто происходящее разом потеряло мой интерес, и плюхнулась назад.
— Неужели было так невыносимо? Горькая любовь? Задетое самолюбие? Проблема с деньгами? Твои родители случайно не продали тебя обрюзгшему аристократу, я слышала, что такие практики у вас по-прежнему популярны.
— А Вы довольно бесцеремонны, — Винтер произнесла это с таким гигантским удивлением, будто я самолично заглянула ей под юбку. Ах да, я ведь именно это и сделала, но ведь она же не была в сознании. Сейчас же девчонка только пыталась успокоить рваное дыхание и лишний раз не смотреть на окровавленные перчатки и подол платья. — Но… я не хочу об этом говорить. Нет, меня не продавали, но… использовали.
— Проводили ритуалы?
В точку. Это я поняла по ее острому взгляду и напуганным, узким зрачкам в синеве глаз. Ух ты, да сегодня мой удачный день — почти с первого выстрела. Винтер поискала глазами в воздухе, целясь в мое лицо, и я досадливо прищелкнула языком — ну нет его, не старайся. Прошло несколько долгих секунд, в течение которых я вела под своим телом рукой, сливая из ладони в ладонь прозрачную озерную воду.
— Моя семья… моя семья довольно категорична. И несколько властолюбива. Я — дочь герцога, всего лишь младшая дочь Его Святейшества, но я унаследовала старинную силу, которая содержится в моей крови. В детстве меня недостаточно этому обучали, чтобы я знала, как ей воспользоваться, — девочка повинно склонила голову, углубляясь в воспоминания. Вид у нее был откровенно жалкий, да и она так кусала губу, что я думала, что у нас здесь прольется еще кровь. Но в конце концов, она взяла себя в руки и стерла ребром кисти влагу под своим носом. — У меня нет ничего из оборонительной магии. Я — всего лишь источник, ресурс. Неважно, в сознании ли я, им нужна только кровь. Точнее, только тело. Поэтому я и оставила им его, решив умереть.