Если бы Платов в день Бородинского сражения был пьян до бесчувствия, а Кутузов «пытался свести счеты» с атаманом, как писал Сапожников, он без особых проблем расправился бы с ним, сообщив императору о его «распутном поведении». Главнокомандующий же оценил результаты рейда положительно: «Атака была сделана довольно удачно, неприятель был опрокинут».
Похоже, Михайловский-Данилевский писал о пьянстве Платова «в оба дня Бородинского сражения» по слухам. Думаю, он и сам усомнился в их достоверности. Не случайно же, публикуя к 25-летию победы над Наполеоном свой официальный труд о событиях 26 августа, он ни словом не обмолвился об этом пороке атамана донских казаков.
Нет, я вовсе не выгораживаю донского героя. Очень даже вероятно, что Матвей Иванович включал в свой рацион «горчичную» и «кизлярку». Но в день 26 августа, когда действительно «дело шло об участи России», он не имел времени на то, чтобы расслабиться.
Отразив налет конницы Платова и кавалерии Уварова, Наполеон приказал во что бы то ни стало взять Большой бородинский редут. Последовала атака, встреченная отчаянным сопротивлением защитников батареи Раевского. Ценою огромных потерь французам удалось захватить Курганную высоту. Но это принесло французам лишь некоторый тактический успех.
«Перед глазами ворвавшихся предстала ужасающая картина: редут был похож на настоящий огнедышащий кратер; здесь и там лежали целые горы трупов; на полуразрушенных брустверах были разбиты все бойницы, и при вспышках выстрелов можно было различить только одни жерла пушек; однако большая часть орудий уже была опрокинута или сброшена с разбитых лафетов» — можно прочесть в справке исторической службы французской армии.
Общий замысел Наполеона был сорван. Русская армия была полна решимости сражаться до конца. Посланцу Барклая де Толли, не пожалевшему мрачных красок в докладе о положении дел и предложившему начать отступление к Москве, возмущенный Кутузов резко ответил: «Что касается до сражения, то ход его известен мне самому как нельзя лучше. Неприятель отражен на всех пунктах, завтра погоним его из священной земли Русской». Казаки, по замыслу полководца, должны были наступать в авангарде. Потому-то и бросил он в рейд чрезвычайно ограниченные силы со столь же ограниченной задачей. Но трудно представить себе последствия этой схватки, если бы фельдмаршал не принял предложения атамана и, стоя под осколками гранат на высоте наблюдательного пункта, мысленно не увидел всей картины того знаменитого в истории нашей военной славы дня.
Пошел дождь. С наступлением темноты Наполеон отвел свои войска на исходные позиции. Он оставил батарею Раевского, деревни Семеновскую, Утицу и Утицкий курган. Генерал-лейтенант К. Ф. Багговут, вступивший в командование после гибели Н. А. Тучкова, «послал партию казаков наблюдать сие отступление, которые потом, возвратясь, донесли» ему, «что неприятель отступил за Колочу-реку».
Отход неприятеля на позиции, которые он занимал утром, не дает оснований делать далеко идущий вывод о том, что Наполеон тем самым признал свое поражение на Бородинском поле, как писали известные советские генералы Л. Г. Бескровный и П. А. Жилин. Не лучше ли согласиться с тем, что после столь ожесточенного сражения он решил отвести войска, чтобы дать солдатам возможность отдохнуть, но не на трупах павших соратников. Однако казаки и там не оставили их в покое и несколько раз в течение ночи поднимали целые дивизии по тревоге и даже вынуждали строиться в каре вокруг шатра императора. Сон французов отнюдь не был сном победителей.
За мужество, проявленное в Бородинском сражении, А. А. Карпов представил 167 человек к различным наградам. При этом он отмечал, что казаки действовали «с неустрашимой и отличной храбростью, поражали противника пиками, расстраивали его тылы и брали довольное число в плен». А полковые начальники и младшие офицеры, «несмотря на сильные пушечные и ружейные выстрелы, находились всегда впереди и воочию подавали подчиненным своим пример», сами много раз «врезались в колонны неприятельские… свое-ручно поражали наездников» польских, прогоняли их с «нужных для нашей армии мест».