— Куда? В имение?
— Так ведь там французы! — воскликнул Удальцов. У старика-управляющего отвисла челюсть:
— Упаси вас Господи от греха.
Но Матвей Иванович внимания не обратил на всё это:
— Хочу не только повидать друга-соратника, но и лицезреть врага. Посмотреть на французов, услышать, о чём толкуют, каков их дух, да заодно и планы выведать.
Генерал Карпов стал доказывать, что затея сия ни к чему, и дух и намерение неприятельские известны: почитай, чуть ли не каждый день казаки берут пленных, и не одиночек, а десятки и сотни.
— Да ведь вас первый же пикет французский опознает! — высказал новый довод Удальцов. — По обличию вашему.
— И точно, батюшка! — поддержал управляющий. — Я слышал, как французы промеж собой описывали вас: длиннющий такой и с бородой.
— Ну вот, видите, — развёл руками Карпов. — Куда же вам ехать? Разведку надобно выслать. Где это имение?
Но не так просто было отговорить атамана от задуманного.
— Вот что: пока я разделаюсь с бородой, вы, Удальцов, подберите французские мундиры для себя и меня. А ему, — кивнул генерал в сторону управляющего, — зипунишко да треух дайте. Следом за нами направить сотню казаков. — Платов перевёл взгляд на Карпова. — Пусть едут в некотором отдалении.
Матвей Иванович толкнул дверь, ведущую в сени:
— Степан! Эй, Степан!
— Я слушаю! — донёсся голос денщика.
— Давай бритву, зеркало! Да неси воду погорячей! Бороду брить будем.
— Как же вам ехать, когда вы ни слова по-французски не разумеете? — продолжал отговаривать атаман генерал Карпов.
— Удальцов весьма бегло гутарит, да и он, управляющий, вижу, кумекает.
— Кумекаю, батюшка. Не токмо кумекаю, но и сам маленько говорю, — услужливо отвечал тот.
— Так это они! А вы-то, Матвей Иванович, как?
— А я? — Платов подмигнул. — Я горло платком оберну, будто бы простыл и голос потерял. А ещё, для пущего вида, ватой уши заткну. Будто хворь привязалась. Вот так-то! Ну, а теперь, Семён, разводи мыло да приступай! Ради такого дела бороды не жалко.
Денщик разложил на столе бритвенные принадлежности.
— Эх, какая борода! Ей-бо, с такой жаль расставаться, — намыливая лицо, высказался он.
— Брей!
— Мне что? Коль приказано, то нужно исполнять. И усы тоже брить?
— Усы оставь. Я с ними в могилу лягу.
Выехали в сгустившейся тьме осеннего вечера в сопровождении десятка казаков.
Мундир, принадлежавший гренадеру, был Матвею Ивановичу тесноват: жал в плечах, ворот не сходился. Штаны тоже были узки. Он обмотал шею шарфом, накинул поверх шинели клетчатое одеяло, на голову натянул малахай.
Удальцов, представляя офицера, обрядился построже. Форму для него сняли с пленного французского капитана. Перед тем как облачиться, они долго расспрашивали его, угостив водкой.
Старик-управляющий, указывая дорогу, трусил с казаками вперёд и часа через два выехали из леса. Впереди едва заметной точкой светил огонёк.
— Вот и усадьба Остужевых, — объявил управляющий. Сотня осталась на опушке, а сопровождающие казаки поехали, чтобы укрыться вблизи барского дома: в случае опасности первыми должны были прийти на помощь.
У дома слышались голоса, конский храп. У ворот окликнул часовой. Удальцов ответил ему раздражённо, и тот замолк, отдал честь.
В сторожке горела лучина, скупо освещая небольшое, низкое помещение. Со спицами в руках сидела старуха. Увидев вошедших, ахнула и выронила вязанье.
— Никак Василь Васильевич! Живой! Вернулся, милостивец! А барин-то наш, Гаврила Семёнович, преставился! Забрал его Господь Бог.
— Что говоришь, Прокопьевна? Одумайся!
— Умер барин. Третьего дня преставился. Измывались над ним, ироды, как узнали, что генерал. Вчера на погост снесли. Могилка ещё свежая.
«Царство ему Божие», — произнёс про себя Матвей Иванович и перекрестился. Он мысленно представил генерала, каким был тот в сражении.
Расспросив старуху, все направились в барский дом.
— Ты больше кланяйся да старательно услужливай, — предупредил управляющего Удальцов. — И смелей будь. А вы, Матвей Иванович, молчите. Коли что, хрипите да в горло тычьте: больны, мол…
Во всех комнатах были французы, уставшие и промерзшие.
— Из какого полка? — спросил одного Удальцов.
— Из семнадцатого, — нехотя ответил тот.
— И только сегодня прибыли? — напуская раздражение, продолжал офицер. — Странно… Где же командир полка? Вы, видимо, шли в авангарде?
— Какой там! Толпой шли. А командир пока остался позади. Там же и генерал.
Потом Удальцов заговорил с лейтенантом. Матвей Иванович стоял позади, напряжённо вслушивался в разговор, стараясь понять, о чём идёт речь.