Барон Ольденбургский с щеголеватой, хорошо отработанной небрежностью козырнул: «Честь имею!» — и удалился.
Вошли Тимофей Греков и Иван.
— А-а, родственнички! С чем пожаловали? Греков замялся, кашлянул в кулак.
— А мы думали, что нас вызывают, — нашёлся Иван.
— Снедать будто бы рано. Ну садитесь, ежели пришли. — И обратился к начальнику штаба: — Вызывайте сюда Кайсарова, Харитонова да Ребрикова с Поповым. Пошлём их на Борисов и далее за Березину.
— Кто же возглавит?
— Кайсаров.
— Не молод ли для такого дела? Генерала бы туда Кутейникова, а может, Иловайского.
— Я знаю, кого направить. Кайсаров спит и видит генеральские эполеты. Да и Михаил Илларионович за него просил.
Кайсаров до этого состоял в главной квартире при главнокомандующем. Тот отозвался о нём положительно: офицер, достойный звания генерала.
Греков толкнул в бок Ивана, подмигнул.
— А может, ваше сиятельство, для атаманского полка найдётся дело? — осмелился спросить Иван.
Матвей Иванович посмотрел на него долгим взглядом:
— Ты, есаул, полком покуда не командуешь и лишку берёшь на себя. Командир с тобой рядом, мог бы сам сказать, да воздерживается. И правильно делает. А тебе гутарю: блюди сдержанность.
— Да я что? Я просто так.
— И я тоже просто так. Кайсарову Платов объявил:
— Твоя задача, Паисий, идти впереди всех и расчищать для нашего корпуса дорогу. Действуй с таким расчётом, чтобы к Молодечно мы вышли вровень с головой французской колонны, что пойдёт правей нас по главной дороге. Ежели сумеешь обогнать, то это будет ещё лучше. — Матвей Иванович говорил с полковником не приказным тоном, а с той доверительностью, какая воспринимается сильней приказа. Платов был уверен, что двадцатидевятилетний полковник сделает всё, чтобы оправдать доверие. — А Березину пройдёшь у Борисова…
— Там моста нет, — неосторожно вставил полковник и понял, что поспешил.
— Березину пройдёшь у Борисова, — повторил Матвей Иванович, давая понять, что командир на месте сам всё должен решать. — Далее действуй с казачьей дерзостью и лихостью. И держи со мной связь, обо всём немедленно доноси.
— Будет исполнено! — козырнул Кайсаров.
Кайсаров действовал безупречно. Уже на следующий день его отряд был в Борисове.
В тот же день в Борисов прибыл и Платов. Здесь он встретил Ермолова. Большой, плечистый, с потемневшим от мороза и ветра лицом, в лохматой шапке и тулупе, Алексей Петрович походил на медведя.
— Здравствуй, Матвей Иванович! — пророкотал он густым басом и заключил Платова в объятия. Они были давнишние друзья, ещё по горькой костромской ссылке. — Поздравляю с графством, от души рад!
— И ты, Алексей Петрович, прими от меня сердечность! — Платов откинул тулуп с плеча Ермолова, глянул на погон. — В самый раз легла звезда. Пообедаем или чаю откушаем?
— Чаю бы с удовольствием! Промёрз до костей! Прибыл ненадолго, согласовать, как дальше нам действовать. Карту! — не оборачиваясь, потребовал у адъютанта.
Карту разложили на столе.
— Никак не могу успокоиться, что на Березине у нас промашка вышла, — вздохнул Матвей Иванович. — Сплошал, знать, главнокомандующий, сплошал.
— Кутузов ни при чём, — отверг упрёк Ермолов. — Вся эта затея исходила из Петербурга. Угодники готовили Александру лавры полководца, а заодно намеревались отодвинуть в тень Михаила Илларионовича. Да вот не получилось. Воевать — дело не простое, особенно против Наполеона. Нет-нет, Михайло Илларионович тут ни при чём.
— А ведь я-то, грешным делом, подумал на него.
Беседу прервал прискакавший от Кутейникова казак с донесением. Матвей Иванович развернул вчетверо сложенный лист. Генерал сообщал, что у деревни Начи два казачьих полка атаковали французскую колонну, четыре сотни захватили в плен и столько же положили на поле боя — тех, кто не хотел сдаваться.
— Ты, — обратился Матвей Иванович к казаку, — скачи сейчас же назад и передай генералу, чтоб без задержки шёл с полками сюда. Там есть кому сражаться, а у нас своё предстоит дело. Так и передай!
Казак ускакал, поднялся и Ермолов.
— Так вы в Борисове недолго будете?
— Как можно, Алексей Петрович! Всё согласовано и оговорено. Теперь за дело!
А вскоре в комнату ворвался незнакомый офицер.
— Я — командир партизанского отряда Сеславин. Александр Никитович Сеславин. Прибыл заявить решительный протест.
— Сеславин? — переспросил Платов. — Слышал о вас. Так в чём дело, голубчик? Нужна моя помощь?
У Сеславина, как и в других партизанских отрядах — Давыдова, Фигнера, Кульнева, — сражалось немало донцов.