…Скрипел под полозьями снег, ходко бежали лошади, позади слышался бойкий перестук копыт полусотни охраны. Подмораживало, мороз пощипывал щёки и уши.
Матвей Иванович поглубже укутался в тулуп. После еды приглушённый скрип полозьев и мерные удары копыт убаюкивали, и незаметно для себя Матвей Иванович впал в дремоту, а потом и заснул. Когда проснулся, на чёрном небе мигали звёзды.
Скакавший рядом адъютант дал о себе знать:
— Не замёрзли, ваше сиятельство?
— Нет, — ответил он, однако ж вздохнул всей грудью, чтобы отрешиться от сна.
Вся недавняя обида улетучилась, будто её и не было. Мысли занял предстоящий рейд. Он вспомнил строгое предупреждение о соблюдении тайны: чтобы о том, что едут выручать палу, никто до последнего часа не знал.
Вспомнил предупреждение Барклая, что в крепости Намюра сильный гарнизон, и прежде чем двигаться дальше, обязательно надо овладеть крепостью.
«Легко сказать, — вступил в диалог с Барклаем Матвей Иванович, — до Намюра эвон сколько вёрст! И до него придётся повоевать». «А вы, граф, не ввязывайтесь в незначительные схватки. Всякие там на пути засады и заслоны обходите. Главная цель — Фонтенбло». «Это понятно, Михаил Богданович, но на войне случается всякое…»
Возвратились глубокой ночью, но едва подъехали к штабной квартире, как окна засветились, и Матвея Ивановича встретили Кайсаров и Шперберг.
— Когда изволите допросить пленного? — спросил Шперберг.
— Какого пленного?
— Французского капитана, которого приволок Туроверов.
Озабоченный новой задачей, Матвей Иванович совсем забыл о разведывательном дозоре, возглавляемом есаулом.
— Схватил-таки? Капитана? Ну, молодец Туроверов! Надобно его и казаков отметить, чтоб повадно было другим. Займитесь, Константин Павлович.
— Слушаюсь, — ответил Шперберг.
— А французского капитана отправьте в Главную квартиру, он надобен там. У нас теперь другая задача.
ЛОВКИЙ МАНЁВР
Прежде чем идти на обед к императору, Матвей Иванович направил к Шпербергу нарочного, чтобы предупредить о предстоящем выступлении.
— Скачи, не теряй ни минуты! — строго наказал он казаку. — И передай, чтоб сразу же готовились к маршу. Шперберг и Кайсаров знают, что нужно делать.
Когда генерал возвратился, был уже вечер, однако командиры полков находились в штабе.
— Ждём ваших указаний, — сказал Кайсаров.
— Не ждать надобно, а дела делать, — сурово ответил Матвей Иванович.
— А все готовятся к выходу. По сигналу немедля выступят.
— Ив обозе о том знают?
— А то как же! Приказал, чтоб они не мешкали. Так что ждать их не будем. Только куда предстоит путь?
Матвей Иванович промолчал. Будто не слышал.
Убрав тяжёлую бархатную скатерть (чтоб не мешала писать на бумаге), поставили свечи. Командиры уселись за большой стол. На главном месте Платов, слева Кайсаров, справа Шперберг.
— Прежде хочу спросить гарнизонного начальника: выставлено ли охранение города? — Матвей Иванович посмотрел на Иловайского.
Тот поспешно поднялся.
— Так точно! На всех дорогах выставлено. А к северу послан разведывательный дозор во главе с Туроверовым.
— Смотри, Осип Васильевич. Ты за это дело в ответе.
— Не извольте беспокоиться.
— Теперь о предстоящем. — Матвей Иванович бросил взгляд на Шперберга. — Сколько казаков могут выйти? Где рапортичка?
Полковник поспешно достал из папки листок, положил пред генералом. Кайсаров услужливо двинул подсвечник.
Водя пальцем по бумаге и шевеля губами, Платов стал неторопливо читать. В рапортичке был указан численный состав девяти полков.
В предыдущих сражениях они понесли немалые потери. Даже атаманский полк, который Платов берег и направлял в дело лишь по крайности, имел вместо десяти сотен, немногим более шестисот человек. В других же было лишь половина численности, а Тептярский полк состоял всего из полутора сотен всадников. Не полк, а эскадрон! Весь же отряд имел не менее трёх тысяч казаков при шести орудиях.
— Сил, конечно, маловато. Особенно жидковат Тептярский полк, — вздохнул Шперберг.
— А что Тептярский? Плохо воюет? — подал голос скуластый майор, сидевший поодаль.
— Я не о том, — ответил Шперберг. — Людей у вас мало, Дамир Шакирович.