— Придётся начинать твоим удальцам, — сказал он Иловайскому.
Спешенных казаков из бригады Иловайского усилили ещё полком из бригады Грекова и пятью сотнями атаманцев. Всё оружие казаков составили ружья да укороченные пики — дротики.
Используя темноту, казакам удалось приблизиться ко рву, однако французы их обнаружили и открыли стрельбу. Сбросили со стены бочки с нефтью и подожгли. Огонь распространился по земле, освещая цепи наступавших.
Штурмовавшие пробивались к воротам, чтобы через них ворваться в крепость. По ним стреляли из орудий и ружей, не позволяя приблизиться.
А тем временем отряд полковника Шперберга скрытно вышел к противоположной стороне крепости, к Фонтенблоским воротам.
Как и предвидел Платов, их обороняли меньшие силы; основные силы гарнизона находились в южной части. Казакам удалось ворота поджечь. Несколько храбрецов ворвались внутрь крепости, за ними устремились остальные, однако пробиться далеко не сумели. Французы подтянули резерв и оказали упорное сопротивление, отражая все атаки.
Матвей Иванович, находясь на своём пункте, оттуда управлял штурмом, чутко улавливал ритм боя. В ночи явственно слышалась пальба, крики людей. То и дело появлялись вестовые с донесениями. Генерал Иловайский дважды просил подкрепления, и оба раза Платов отвечал отказом.
— Нет резерва, нет! Так и передайте генералу. Пусть воюет тем, что имеет.
Потом примчался гонец от Шперберга. Тот тоже запросил поддержки.
— А вот ему надобно помочь, — сказал атаман и приказал Грекову с остатками бригады поспешить к Фонтенблоским воротам.
Казаки Грекова подоспели как раз вовремя. Проникших в крепость русских французы теснили к воротам. Казалось, ещё немного, и им удастся выбить казаков из крепости. Свежие силы грековцев бросились врукопашную и, опрокинув неприятеля, растеклись по улицам города.
Вскоре французы запросили перемирия, выбросили белый флаг.
На рассвете, бросая у ворот оружие, французы покидали крепость. Всё широкое поле пред рвом и стенами заполнилось безоружным воинством. Вчера ещё оно представляло значительную силу, способную не только сопротивляться, но и атаковать, сегодня же это была просто толпа.
Наконец появился и начальник гарнизона полковник Груши. С ним комендант крепости майор Баньи, другие офицеры. Полковник подошёл к генералу Платову, отвесил поклон и протянул шпагу.
— Оставьте у себя. Мне она ни к чему, — отмахнулся Матвей Иванович.
Французский полковник внимательно оглядел поле и спросил:
— Господин генерал, а где же ваша пехота?
— А вот она, вся на конях.
— Как? У вас только казаки? И нет пехоты? Могу ли я тому верить? — Француз изменился в лице. — Если б я знал, что у стен одни лишь казаки, смею вас уверить, не сдал бы город.
Платов усмехнулся и обратился к переводчику:
— Скажи ему, что у нас есть пословица: «Прежде не хвались, а Богу помолись».
Довольный победой, Матвей Иванович сказал Шпербергу:
— Надо бы послать донесение на имя самого императора. И соответствующим штилем. Займитесь, Константин Павлович.
Прежде чем написать донесение начисто, Шперберг прочитал его черновик:
«Всемилостивейший государь! С победой при Намюре, частию верных вашего императорского величества приобретённою, осмеливаюсь принести всеподданнейшее поздравление. Да возблистают победоносные знамёна Всемилостивейшего государя новою славой на стенах гордой столицы, в побеждении врагов света именем пресветлейшего моего государя и отца! Граф Платов».
Матвей Иванович от удовольствия даже крякнул.
— Ну и мастак же вы, Константин Павлович! С удовольствием приложу к сему руку.
ФОНТЕНБЛО
В тот же день, а это было 4 февраля, Платов вызвал Кайсарова. Разговор шёл наедине. Матвей Иванович объявил, что бригада генерала должна немедленно сняться и поспешить к Фонтенбло.
— Задачу, о которой по сию пору молчал, доверяю выполнить тебе, Паисий Сергеевич. Дело большой важности, сам император поручил. А потому не медли с выступлением и никак не смей задерживаться в пути! Если же придётся вступить в схватку, то на сие привлеки полк, а главными же силами лети к Фонтенбло, в королевский дворец. Выхватишь папу из рук французских супостатов — великая тебе слава и честь. В общем, ни пуха ни пера. Поспешай!
Старинный дворец Фонтенбло, где содержался папа Пий VII, являлся летней резиденцией французских монархов. Это было величественное здание из серого камня, отстроенное ещё в прошлых веках.