— За мной, донцы! — Платов выхватил из ножен саблю.
В ту минуту он забыл, что является не только командиром колонны, но и начальствует над соседней, четвёртой. Он знал: теперь важно, чтоб подчинённые видели его рядом и следовали его примеру.
— Мы сами, ваше превосходительство! — крикнул офицер Демьянов и тут же упал, сражённый пулей.
— Береги себя, Матвей! — рядом оказался брат, двадцативосьмилетний есаул Степан Платов.
— А ну, давай вперёд! — воскликнул Матвей Иванович. — На бастион!
Казаки бросились за Степаном, и Матвей Иванович оказался оттеснённым. Слева возвышался другой бастион, из него тоже палило орудие и через узкие щели-амбразуры хлопали мушкеты. Платов хотел направить подкрепление, но в бастионе уже послышались выстрелы. Тут же прибежал казак:
— Приказано вам донести, что ворвались в бастион, но турки наседают.
— Бастион держать! Никак его нельзя сдавать!
Из-за каменной стены вдруг выскочило четверо турок, с устрашающими криками бросились к нему. Одного Платов зарубил сам, со вторым разделался адъютант, остальных посекли подоспевшие казаки.
Едва они отошли, как в то место угодило ядро. «Повезло, — перекрестился Матвей Иванович, — малость задержись — и не быть живу».
Вдоль вала наступал Стародубовский карабинерный полк, командира не было, командовал незнакомый офицер.
— Как имя? — спросил его Платов.
— Ротмистр Андрей Слепушкин.
— Давай, Слепушкин, по валу, навстречу колонне Кутузова!
— Есть! — Офицер повёл казаков в сторону Новой крепости, которую штурмовал отряд Кутузова.
Был уже полдень, а сражение продолжалось. Неприятель дрогнул, но не был сломлен, яростно сопротивлялся. Казаки с трудом продвигались к Дунаю, где бились солдаты и казаки из колонны Арсеньева.
Свой последний, находившийся в резерве полк Платов повёл в сражение сам. Нужно было преодолеть открытое, простреливаемое пространство. Впереди спасительная каменная стена, за которой можно укрыться.
— За мной, братцы! К Дунаю!
За командиром дружно бежали казаки…
К полудню крепость пала. Было уничтожено 26 тысяч неприятельских солдат. Русским войскам досталась богатая добыча: 265 пушек, 345 знамён, 3 тысячи пудов пороха.
После боя де Рибас увидел Платова на городской площади.
— Спасибо, бригадир! — сказал он с чувством. — Подоспел к Арсеньеву в самый раз!
В донесении главнокомандующему о штурме Измаила Суворов писал: «Бригадир и кавалер Платов, поощряя подчинённых своих к порядку и твёрдости под сильными перекрёстными выстрелами, достигнув рва и нашед воду, в том только месте находящуюся, не только не остановился, но сам перешед оную, служил примером и с неустрашимостью влез на вал, разделя на три части колонну, поражая неприятеля, овладел куртиною и пушками, много дал пособия с препорученным ему войском к преодолению далее неприятеля и за соединением с колонной Орлова, вылазку, сделанную с Бендерских ворот, опрокинув, был он, Платов, сам повсюду примером храбрости» (Суворов А.В. Сб. документов. М.: Воениздат, 1951. Т. II. С. 577).
Вскоре последовал приказ о награждении Матвея Ивановича Платова орденом Георгия 3-й степени. Таким же орденом награждался и Михаил Илларионович Кутузов.
Награждён был и де Рибас бриллиантовой шпагой. В столицу просочился слух, будто бы он, де Рибас, а не Суворов составил план штурма крепости. Противники Суворова, а их было предостаточно, подхватили эту сомнительную весть и усердно её распространяли. Однако этим, как ни старались, они не смогли умалить величие совершенного Суворовым подвига.
Глава 3
В ДАЛЬНЕМ ПОХОДЕ
НА ПОМОЩЬ ГРУЗИИ
В полдень 27 февраля 1796 года в слободу Заречную, где расположился на переходе Чугуевский казачий полк генерал-майора Платова, прискакал вестовой из крепости. У хаты полкового командира казак соскочил с коня и, расправив ремнём складки шинели, толкнул дверь.
Генерал сидел за столом, листал расходные ведомости по котловому довольствию да фуражу. Увидев казака, оторвался от бумаг, недовольно спросил:
— Что надобно?
— Господин комендант крепости ждёт вас до себя. Повелел сказать, что дело важное, просил поспешить.
— Хорошо, поезжай! — Платов сложил бумаги. — Эй, Антон! Седлай коней!
— Слушаюсь! — донеслось из соседней комнаты.
Выехав из слободы, что находилась за старой таможней, Матвей Иванович и сопровождающий его верховой перебрались к теснившимся на пологом скате домишкам. Это было воинское поселение отставных солдат пехотного полка. Полк располагался неподалёку. Его солдаты носили долгополые куртки-доломаны с блестящими пуговицами и цыфровкой — узорчатой обшивкой золочёным снуром, потому селение и называли Доломановским. Дома в нём стояли скученно, однако ровно образуя неширокие улочки.