Миновав поселение и небольшое поле, всадники въехали ещё в одно поселение, Форштадт. Оно ничем не отличалось от первого, но в нём жили отставные служивые из гарнизона крепости.
За последние годы к Дону потянулись торговцы, купцы, ремесленники и прочий люд, и поселения стали расти как на дрожжах. Форштадт наверняка бы подступил к самой крепости, если б не строгий приказ, запрещавший строительство вблизи крепостных стен.
День был хмурым, ветреным, тяжёлые облака нависли, обещая близкий снегопад. А снегу и без того было вдосталь. Сбоку дороги лежали саженные сугробы. На грязном с желтизной от конской мочи и навоза снегу тянулись глубокие колеи, оставленные крестьянскими санями.
Крепость Дмитрия Ростовского располагалась на пологом, обращённом к Дону, склоне. Начали её строить четверть века назад. Прежде насыпали широкий вал, в изломах вала возвели редуты, в амбразуры выставили стволы пушек. Редутов было десять, каждый имел своё название: Донской, Александра Невского, Петра, Екатерины. Ещё два полевых редута — Темерницкий и Аксайский — прикрывали подступы к главному крепостному бастиону со стороны Дона. Там же находились реданы — полубастионы — и позиции орудийных батарей. Они тоже нацелены на реку. Вдоль крепостных стен тянулся глубокий ров, а перед ним простиралось ровное поле — гласие, — простреливаемое из крепости ружьями и фузеями пространство.
Дорога, по которой ехал Платов, вела к большим с аркой Архангельским воротам, которые находились между Троицким и святой Анны редутами.
— Стой! Кто такие? — выскочил из полосатой будки задремавший стражник.
— Вот съезжу плетью, чтоб справно нёс службу! — пригрозил генерал. — Поднимай дрючину! Живо!
— Виноват! — Солдат поспешно поднял полосатый шлагбаум, застыл, пропуская грозного начальника.
Крепость была застроена одноэтажными кирпичными домами, преимущественно воинскими строениями. Большинство из них — казармы, цейхгаузы, конюшни. Но кроме них, было с десяток лавок, кузницы, два питейных дома. Неподалёку находился щедрый источник, и предприимчивые людишки настроили около десятка небольших, с парилками, бань, в которых еженедельно мылись служивые крепостного гарнизона.
Строения располагались в строгом порядке, прямые неширокие улочки пересекали одна другую, образуя небольшие кварталы.
В центре крепости возвышалась церковь. Ещё одна, похожая на часовенку, стояла в некотором отдалении от площади, вблизи комендантского дома. Её построили более десяти лет назад по приказу жившего в крепости командира Кубанского корпуса набожного генерал-поручика Суворова. Он любил молиться в одиночку. Её потому и назвали Суворовской.
На крепостной площади солдаты под команду голосистых унтеров маршировали в шеренгах, другие учились ружейным приёмам.
— Ать-два! Ать-два! — доносились голоса. — На пле-чо-о!.. Наруку-у!..
Навстречу всадникам шёл строй солдат. У каждого белел под рукой бельевой свёрток. Шли после помывки. Генерал притёр коня к стене, пропуская строй.
Комендант Скоморохов встретил Матвея Ивановича как доброго знакомого. Усадил на кушетку, сам сел рядом.
— Собирайся, Матвей Иванович, за Кубань, на Терек-реку. Вот рескрипт получил, — показал письмо.
На белом конверте пришлепаны сургучные пятаки с застывшими оттисками гербовой печати. Надев в тонкой оправе очки, комендант извлёк из конверта лист с золотым гербом.
— Повеление самой императрицы-матушки. Повертай к Кизляру-крепости. Предписано тебе сделать необходимые дела — ив путь-дорогу. Вот читаю…
Платов выслушал коменданта.
— К апрелю быть в Кизляре? Поспеть к сроку никак не смогу. Нужен полк, а у меня от него остатки. А чтобы скомплектовать да обучить неучей, нужно время.
— В дороге обучишь.
— А хоть и в дороге! Всё едино время требуется, да и путь немалый предстоит. Людей-то из Чугуева должен взять.
Скоморохов промолчал, развёл руками.
— Возможно, пополнишься здесь, на Дону. Наказному атаману Иловайскому сделано предписание. Он знает, как поступить.
— А коней, справу казакам, кормовые деньги кто даст?