Так, на дрожках, фельдмаршал и объехал долгий строй казаков-ополченцев, начиная с его правого фланга и кончая левым, где находились орудия донской конной батареи. За дрожками ехал верхом на светло-сером жеребце атаман.
— Ну что, Матвей Иванович, в моей памяти наш разговор, — поглядел из-за плеча Михаил Илларионович. — Помню обещание: твои войска, стало быть, ты ими и командуй.
— Дозвольте слово сказать казакам?
Набрав поболе воздуха, Матвей Иванович зычно прокричал:
— Казаки! Вас оторвали от родных станиц, жён ваших и детушек, матерей да сестриц, позвали, чтобы защитить землю нашу от супостата Бунапарта и французов. Забрались они в нашу Москву белокаменную. Да надолго ли? Нет! Можем ли терпеть мы, люди русские, сие надругательство? Никак не можем! Не может быть пощады неприятелю-вору! Всё, я вам скажу, идёт от злоумышленника Бунапарта. Он затеял войну с Россией, повёл на нашу землю войско чужеродное. А чтобы пресечь навсегда зло, надобно схватить проклятого! Схватить, живым или мёртвым.
Матвей Иванович сделал паузу и снова заговорил:
— Я обещал это сделать фельдмаршалу Михаилу Илларионовичу Кутузову. А коль обещал, то вы помогите мне своей лихостью. С вашей помощью, казаки-детушки, мы всё сможем. Мы русские, и мы всё одолеем — так, я вам скажу, гутарил незабвенный Александр Васильевич Суворов. Кто в сем деле отличится и доставит Бунапарта живым или мёртвым, тому от меня награда… Есть дочь у меня, красавица, разлюбезная Анна…
Тут атаман выждал. Воцарилась напряжённая тишина. Все ждали, что же скажет атаман. Даже Кутузов насторожился, вскинув бровь.
— Так вот: быть моей дочери Анне, я вам скажу, женой отважного удальца!
Над строем прошелестели голоса.
— И казак тот не только станет моим зятем, — продолжал Матвей Иванович, — ещё в награду получит… десять тысяч червонцев! Ничего не жаль для России-матушки!
Ряды словно взорвало:
— Ура!
— Слава батьке!
— Смерть хранцузам!
В воздух полетели шапки, зашевелился лес пик. Услышав слова атамана, Антип Завгородний обомлел.
— Ну, Митрич, — толкнул он соседа, — для меня это сказано. Зубами землю буду грызть, а Бунапарта того непременно сыщу и доставлю.
— Слово сказать что птаху выпустить, трудней её словить.
— Ладно. Увидишь. Только будет атаманова дочь моей невестой… Или помру.
— Помереть легче…
— Аль я не казак?
— Казак-то казак, да не тот у тебя сват. А Кутузов, уезжая, заметил:
— Что-то не пойму тебя, Матвей Иванович! Ну червонцы — куда ни шло. Но отдавать дочь неизвестно кому… — Фельдмаршал пожал плечами.
— Чтобы знать казака, нужно им быть. Десять тысяч хотя деньги и немалые, однако ж это деньги. А заполучить дочь самого атамана — это великий приз. Казаки за такую награду из-под земли того Бунапарта достанут.
— Ой ли?..
— Непременно приволокут, ваша светлость, — уверенно ответил Матвей Иванович.
В тот же день Антип Завгородний повстречал сына атамана, Ивана Платова. Тот возмужал, над губой пробивались редкие, такие же, как у отца, чёрные усики. Взглянув на его погоны, Антип опешил: есаул!
— Здорово, станишник! — приветствовал Иван казака. — Аль не узнал? А вот я тебя зараз приметил.
— Вы-то вот какой… — замялся Антип, переходя на непривычное «вы» и не зная, как продолжить разговор.
— Ты в каком полку? У Сысоева? Давай к нам, в атаманский, под крыло самого Платова. — Называть Матвея Ивановича отцом или батей Иван не посмел. Отец ещё при первой встрече предупредил: «Батя я тебе дома, а на службе — генерал, ваше превосходительство».
— Ды-к это-о что? — замялся Антип, польщённый предложением: атаманский полк находился на особом положении, и служить в нём считалось почётом. — Я-то готов, да сотник вот как? Митрич ещё… Мы вместе… Помните-то Митрича?
Иван, конечно, помнил табунщика, который на конном заводе считался знатоком дела.
— И Митрича твоего возьмём…
ПРЕСЛЕДОВАНИЕ
Рассказывали: после того как Военный совет в Филях кончился, взволнованный предстоящим отступлением из Москвы Кутузов в сердцах стукнул кулаком по столу и с угрозой проговорил: «А возмездия французам не миновать! Я заставлю их есть лошадиное мясо!»
И вот теперь, после недолгого пребывания в Тарутино, где русские войска получили подкрепление, отдых, пополнились оружием и боеприпасами, подошло время осуществления задуманного главнокомандующим плана разгрома врага.
Первый удар он решил нанести по удалённому от главных сил французскому авангарду, расположившемуся в пяти вёрстах от русского лагеря. Уверовав в свою силу и безнаказанность, французы никак не ожидали воинской дерзости от русских. Возглавляемый маршалом Мюратом авангард насчитывал в своём составе 26 тысяч человек при 187 орудиях.