Больше ждать не было смысла. Я дернулся в сторону здоровой лапы, резко сместился в противоположную. Подшаг, в воздухе свистнула сталь. Шашка перебила зверю позвоночник. Тигр рухнул, перевернулся навзничь, попытался схватить меня зубами. Я отпрянул, он сделал попытку до меня доползти, демонстрируя несгибаемый характер и изумительную отвагу. Силы его покинули, он замер, хотя все еще был жив. Мощные мышцы под шкурой тряслись мелкой дрожью, ребра ходили ходуном, тело сотрясали конвульсии. Мне стало его жаль, и я подарил благородному зверю легкую смерть.
По возвращению с охоты быстро убедился, что махараджа ничего не делал просто так. Каждый его поступок, каким бы диким он не казался, был наполнен вторым, а то и третьим смыслом. Когда туша тигра была доставлена в лахорский дворец на слоне, сбежавшемуся на нее поглазеть народу было в красках поведано о моей выдающейся храбрости. Тут же, не отходя от моего трофея, Сингх наградил меня и несчастного Аттарваллу. Генерал получил 2000 рупий и нового коня, а мне были выданы золотые браслеты как знак особой доблести и обещано заказать портрет у придворного художника, который будет вывешен на видном месте. «Руси-сахиб убивает тигра», — такое было выбрано рабочее название будущего шедевра. К моему несказанному облегчению, заставлять меня позировать никто не собирался — у местного живописца было хорошая фантазия. Да и не впервой ему такое рисовать…
Шутки шутками, а новость о моем поединке с тигром понеслась по столице как степной пожар, и Ранджит тут же объявил, что я, как честный и выдающейся храбрости человек, теперь обязан, нет, не жениться, а немедленно приступить к тренировкам войска, составленном из наемников-горцев.
— Сам видел, Пьётр, — убеждал меня Сингх, — что пока нет надежды на то, чтобы сделать из моих сикхов пехотинцев. В качестве первого шага я нанял полтысячи жителей из предгорий Гималаев. Все хорошие бойцы, очень храбрые, да только учить их некому. Есть у меня несколько дезертиров из полков Компани Бахадур, но они то ли редкостные болваны, то ли врут, что умеют командовать. Иначе троим из них не вспороли кишки бы собственные подчиненные. К тебе же горцы отнесутся с почтением, как к победителю тигра.
Я и до этих слов не горел желанием взваливать на себя обузу, а теперь и вовсе расхотел лезть в эту историю.
Ранджит понял все по-своему.
— Нет урона твоей чести, храбрый руси, сделать из банды деревенщины отличный палтан, а то и кампу (1). Мне нужна регулярная армия — фаудж-и-эйн, я даже готов набирать в нее мусульман и индусов. Но нужен пример. Такое подразделение, чтобы все захотели в нем служить. Помоги мне, я хорошо заплачу. Хочешь, я присвою тебе звание генерал-атамана?
Вот только не хватало мне конфликта с Матвеем Ивановичем из-за таких вот званий!
Увидев мои поджатые губы, Ранджит продолжил уговоры:
— Давай так: ты — мне, я — тебе. Сделай мне зародыш будущей армии, а я приму твоего славного сипахсалара Платова со всем подобающим уважением и гостеприимством. Союз не обещаю — прежде нам нужно будет серьезно с ним поговорить. Но через Пенджаб руси-казаки пройдут, не встретив от нас противодействия. Конечно, если не будут обижать наших жителей и оскорблять нашу веру.
Это он меня хорошо подловил! От таких предложений отказываться нельзя. Да и чем черт не шутит: вдруг Платов и Сингх найдут общий язык, и тогда наша армия прирастет серьезной силой? Сикхи-кавалеристы — считай, те же казаки, только с дисциплиной проблемы. Англичане и их туземные войска-сипахи — не смазка для наших клинков, а серьезный противник. Каждый боец будет на счету, любая бородавка — телу добавка.
Опять же пехота, которой у нас нет… Сколько у меня времени? Месяц-два? Вполне достаточно для курса молодого бойца, но слаженное подразделение создать нереально — насколько я понимаю, задача не в том, чтобы научить держать строй, шагать в ногу и стрелять, не зажмурившись, из ружья. Все куда сложнее. Недостаток точности мушкетов в армиях этого времени искупался залповой стрельбой, созданием стены огня, которую сложно поддерживать без должной муштры, без вбитого в подкорку навыка эволюций на поле боя в условиях пересеченной местности. Как там у Суворова было? «Каждый солдат должен знать свой маневр»? Что я в этом понимаю⁈
Так, стоп-стоп! У меня же есть урус-сардары, и половина из них служила в гарнизонных и линейных войсках. Ступин вообще то ли капралом, то ли сержантом был. То бишь, есть на кого опереться — да чего греха таить, есть на кого скинуть тягомотину плаца…
— Вижу по глазам, мой друг, что ты согласен! Клянусь, ты не пожалеешь! — дожимал меня Ранджит. — Деньгами не обижу. Лакх серебром!